Хищная птица - страница 10

Не случайно Джейсон такой мозговитый. Ева любого скептика закидает научными фактами, а потом окончательно собьет с толку, вручив ему гигантскую органическую тыкву в подарок. Об огороде Кервинов ходят легенды.

Ева непринужденно так спрашивает: «Ночевала у Джейсона, Бесс?»

А я непринужденно так отвечаю: «…»

Если быть точной, я не ночевала у Джейсона, а всего лишь провела с ним первые утренние часы. Но, судя по выражению лица Евы, не избежать мне Серьезного Разговора.

– Презервативами пользуетесь? – интересуется Ева. Я внутренне содрогаюсь. «Предохраняться» – вот общепринятый родительский эвфемизм!

– Да, – говорю. – Само собой. Защита, ответственность и так далее и тому подобное. И ТЭ-ДЭ! И ТЭ-ПЭ!

Ее взгляд задерживается на моем лице чуть дольше обычного, и тут я понимаю, что выдала типичный ответ в стиле Азы Рэй. Нацепив свой лондонский акцент, я продолжаю:

– В смысле… о нет, про резинки мы не забываем, так что…

О господи! Неужели эти слова и правда вылетели из моего рта? Откуда они только взялись? Мало того что я сказала «резинки», так еще и «о нет» вставила! Почему по запросу «британский сленг в области контрацепции» мой мозг выдал такое?

Еву, похоже, посетили те же самые мысли. Всем своим видом она как бы говорит: «Вы нарушили правила общения с родителями бойфренда, барышня. Теперь вас ждут дальнейшие расспросы».

В шкафу в прихожей Кервинов уже КОТОРЫЙ ГОД стоит огромная банка с презервативами, которым они, упаси боже, не ведут счет. Ну разумеется. Мы с Джейсоном к ней даже не притрагиваемся: заказываем свои собственные через интернет.

– «Резинки»? – повторяет Ева. – Вы там жвачки жуете, что ли? Мне прочитать тебе лекцию о контрацепции?

Я медленно умираю.

Тем временем Ева продолжает смотреть на меня в ожидании более адекватного ответа.

– Мы используем ТОННЫ презервативов, – говорю я. И снова мимо. Я складываю губы в некое подобие убедительной улыбки, которой не поверит ни один родитель на свете. – Никаких незапланированных малышей не будет!

Другие родители на их месте устроили бы скандал. Но мамы Джейсона, похоже, решили, пусть уж молодежь занимается этим дома, чем, скажем, в оранжевом «камаро».

– Всенепременно, – говорит Ева, сильно напоминая Джейсона.

– Всенепременно, – вторю я.

Она приподнимает кофейную кружку, как бокал с шампанским, и провожает меня подозрительным взглядом. По дороге домой я строчу Джейсону смс.

Как и следовало ожидать, приходит довольно безрадостный ответ: ОБЕ МАМЫ ТУТ. ПОДРОБНАЯ ЛЕКЦИЯ О СЕКСЕ С ПРИМЕЧАНИЯМИ И СПИСКОМ ЛИТЕРАТУРЫ.

В этот миг мы чувствуем себя самыми обыкновенными влюбленными подростками, которых подозревают в самых обыкновенных для влюбленных подростков прегрешениях. Знакомый сценарий. Мы оба чувствуем себя спокойнее, когда все идет по знакомому сценарию.

Перед тем как зайти домой, я в последний раз бросаю взгляд на небо. И хотя сегодня день рождения/смерти Азы Рэй, утро не предвещает ничего необычного.

Так почему же каждый нерв в моем теле дрожит в ожидании перемен?

Прежде чем заехать за Азой и ее сестрой, я сканирую небо с помощью мобильного приложения для анализа погодных аномалий. Все чисто – во всяком случае, так считает мой телефон. И все равно с самого утра я как на иголках. Где же праздничный настрой?

Дело в том, что именно так он у меня и проявляется.

Из года в год дни рождения Азы пролетали, как мильные столбы на пути к неминуемой катастрофе. Из года в год я пек торты и развешивал гирлянды. Лишь на одном из этих праздников, на самом первом, в честь ее пятилетия, я еще питал какие-то надежды, да и те были рождены неведением. К тому времени, как нам исполнилось по шесть лет, я уже знал о смерти, о том, что она попытается украсть у меня Азу. Когда нам стукнуло по семь, я начал писать свое письмо с извинениями, а к пятнадцатилетию Азы оно разрослось до сорока страниц. Я никогда не читал ей это письмо. Она и не знала о его существовании.