Хищные двери - страница 4

Мне было спокойнее на душе от осознания, что рядом есть такие неравнодушные люди. Преступную и подозрительную деятельность я не вела, поэтому её присмотр мне никак не мешал.

– Доброе утро, Кирочка! – с теплой улыбкой произнесла соседка, снимая сумку с плеча и принимая более удобную позу. Вся ее фигура излучала готовность к долгой и увлекательной беседе. – Какая ты сегодня красавица!

– Доброе утро, Марфа Григорьевна! Богатой будете! – ответила я, поправляя пушистую гульку на голове. Если уж говорить о красоте, то я могла бы смело заменить любое чудовище, которое только что уволили за ненадобностью.

– Чегось это? – прищурилась старая женщина, ее глаза сузились, и в ее взгляде появилась хитрая искорка, которая могла быть как подозрением, так и игривостью, оставляя место для двусмысленного толкования. .

– Думала я о вас… хотела спросить, кто жил в квартире до меня?

– Так Нюрочка жила, – с легким вздохом произнесла соседка, пожимая хрупкими плечиками, и в ее глазах зажглась искра предвкушения увлекательного разговора. Она была настоящей мастерицей общения, способной плести слова в завораживающую сеть, уносившую слушателя в мир интересных историй и остроумных реплик. Если позволить ей заглянуть в душу, часы, проведенные в ее компании, пролетали незаметно, будто время само по себе теряло всякий смысл. Вот что значит «старая школа» – смесь эрудиции, тонкого интеллигентного юмора и личной харизмы, которая делала ее компанию по-настоящему родной. Но сейчас я была слишком погружена в свои мысли, чтобы поддаться искушению ловить каждое ее слово.

– Умерла? – вскинула я испуганные брови, прижимая руки ко рту. Я так и знала, что это ее призрак пугал меня ночью.

– Свят! Свят! Сын к себе забрал, у того коттедж за городом. Живет теперь как барыня, внучат нянчит, – вздохнула соседка с легкой ноткой зависти.

В ее словах звучала не столько зависть к коттеджу, сколько к возможности возиться с внуками. У нее тоже был сын – сорокалетний холостяк, который упорно избегал создания семьи и производства детей. Каждый день он на своем танкоподобном черном джипе заезжал к маме на обед. С одной стороны, это Марфе Григорьевне безумно нравилось, но с другой – она прекрасно понимала, что у великовозрастного мальчика с такими привычками шансы жениться стремятся к нулю. А внуков ей очень хотелось.

Марфа Григорьевна видела во мне любопытного непоседливого ребенка, поэтому давно отложила в сторону мысль свести меня с ее сыном. Хотя в первые месяцы после моего переезда она примеряла на меня роль потенциальной невестки, но наше общение быстро развеяло эту иллюзию. Думаю, она пришла к выводу, что ее сыну нужна не юная веселая жена, а заботливая и опытная спутница, которая сможет взять на себя роль второй мамочки, а не быть еще одной дочкой в семье.

– А до нее? Кто жил? – не унималась я, не желая позволить соседке перескочить на другую тему.

– А до нее никто не жил. Мы первыми жильцами и были, как дом сдали, так сразу и въехали, по распределению. А что случилось-то? Нашла что-то? Почта пришла? А ее еще носят?

– Да просто… Интересно стало, – я отвела смущенный взгляд. Не рассказывать же ей о своих странных мыслях. Я либо напугаю ее призраками, либо перспективой жить на одной площадке с сумасшедшей.

– Ну, смотри… Если захочешь узнать побольше, то после работы заходи, чай попьем. Я тебе расскажу всё, что интересно. Даже фотографии покажу, когда дом новым был. Деревья вокруг по колено были, чахлые такие веточки, а вон как разрослись! – соседка махнула рукой на окно, полностью перекрытое крепкой березой. Солнце пробивалось сквозь зелень маленьких листочков, словно через изумрудный витраж.