– Пьянка в кабаке Ауэрбаха! – без малейшей запинки ответил он.
Я тут же скисла. Его ответ разрушил все мои надежды поймать Арнольда в ловушку. Если шла сцена в кабачке, то Салько должен был в ней участвовать. Мефистофель показывает там всякие фокусы с вином, песню, кажется, поет…
Но как же это могло быть, ведь я сама видела его в квартире, где он душил свою жену! Ничего не понимаю…
– Только я никакой не приятель Арнольда Салько! – заволновался Валера, видя, что я задумалась. – Он вообще ни с кем не дружит…
Он вдруг запнулся, и я не пропустила это мимо ушей.
– Кроме? – спросила я.
Валера смутился окончательно.
– Кроме дяди Васи, – выдавил он из себя. – Которого убили сегодня.
– Ах, вот как! – воскликнула я. – Отлично! Сейчас мы поедем к тебе, дружок. Там ты все и расскажешь. И поверь мне, нам очень пригодятся и наручники, и плетка, и резиновая дубинка.
Валера вдруг вскочил и, уронив стул, бросился к выходу на улицу. Ромка дернулся за ним, но, услышав мой смех, остановился.
– Куда он? – спросил он взволнованно. – Он же убежит! Я догоню.
– Не советую! – сказала я, смеясь. – Нос тебе он точно разобьет. Представляешь, каким ты домой заявишься – пьяный, нос распухший, рубашка в крови. Кошмар! Что мама скажет?
– Да нет матери сейчас дома! – обиделся почему-то Рома. – Уехала она к бабке в деревню. У-е-ха-ла! Один я сейчас дома живу.
Про отца я говорить ничего не стала. Раз он сам про него молчит, словно его вообще не существует, значит, и говорить не о чем. Вернее – не о ком.
Я заметила, что стоит он покачиваясь, и вздохнула. Вот еще забота на мою голову.
– Ну что ж, – сказала я. – Пошли, домой тебя отведу. А то тебе в вытрезвителе ночевать придется… Дом-то твой помнишь где?
– Я сам! – заявил он. – Не надо.
– Надо, Рома, надо! – уговаривающим тоном сказала я. – Поверь мне – надо. В этом нет ничего обидного, что я провожу тебя домой.
– Нет! – помотал он головой. – Лучше я тебя провожу. То есть вас.
– Нет уж, спасибо, дружок, – улыбнулась я. – Ко мне сейчас нельзя. Неприятностей наживешь.
– Понятно… – промычал он, подумав, вероятно, о том, что дома меня ждет муж, хотя я-то имела в виду не мужа, конечно, а опергруппу, которая вполне могла уже меня поджидать дома, если Салько сообразил вовремя сообщить в милицию о моем с ним договоре.
– Ничего ты не понял… – вздохнула я. – Но ко мне действительно лучше не ходить, а ты, уж поверь мне, загремишь в милицию, если пойдешь сейчас один. Вокруг театра ментов полно.
Но он упрямо покачал головой. Он хотел уважать себя, правда, не знал еще толком – как. Эх, мальчишка!
– Тогда давай сделаем так, – предложила я. – Ты сейчас пригласишь меня к себе, я соглашусь, и мы спокойно пойдем.
Он задумался на несколько секунд, потом кивнул головой и сказал:
– Оля, пойдемте ко мне? У меня есть отличный растворимый кофе.
Он вдруг икнул и добавил:
– И записи отличные. На дисках!
Я улыбнулась.
– Пошли! – сказала я. – Люблю кофе. Особенно растворимый.
