Шум сборов раздражал, но, видимо, при мысли, что комната освободится раньше времени, старушка удержалась от замечаний; она стояла в коридоре и временами вмешивалась с советами, куда что лучше положить. Квартирантка слушала вполуха: ее поглотили мысли о предстоящей вахте, а реплики хозяйки отошли на задний план.
Дни бежали. Валя посоветовалась с мамой и решила погостить в межвахту у тети Лили: от Нового Уренгоя до Вухлы были всего сутки на поезде.
Мама созвонилась с Лилей: та жила одна и не прочь была принять племянницу. Валя заказала в транспортной компании услугу адресной доставки, чтобы вещи привезли к порогу и тетя получила их в то время, как племянница будет на Северах.
В середине августа Гордеева покинула Владивосток. Жалеть ей было не о чем: портовый город ничего бы ей не дал. Перед глазами встала четкая картина, как год за годом она просиживает молодость в полях, торчит в тайге безвылазно по пять месяцев. Начальство засылает, пока она здорова и годна, на горные работы, а если не согласна, то ей легко найдут замену.
Геологи в полях – ресурс возобновляемый: всегда есть молодые и голодные спецы, особенно из тех, кто после техникума11, кто звезд с неба не хватает, идет, куда зовут, и делает, что скажут.
Валя смотрела в будущее с надеждой, бросалась в неизвестность с легкостью. Она быстро адаптировалась к ситуации, потому что не была привязана к одному месту, а скитание по стране вошло в стиль жизни с юных лет. Привычный шум вокзалов и аэропортов, туго набитая дорожная сумка и ставший родным спальный мешок, простенькое колечко наудачу и трудовая книжка с отметкой: «принята горнорабочей», а на последних записях и «принята геологом», очевидица перемен и роста, когда производственные практики сменили официальные места работы, – все это Валя проходила много раз.
Поезд из Владивостока в Красноярск мало того, что шел по времени трое с половиной суток, так еще и опоздал на пятнадцать часов.
Где-то в Забайкальском крае пассажирский состав простаивал часами, пропуская грузовые поезда. Как объявили недовольным, на путях велись дорожные работы. А за окном стрелою пролетали встречные вагоны, набитые валютой, элитными вещами и товарами для рынка Дальнего Востока. Иначе было не разъехаться, и люди, обливаясь потом в бездвижном составе, ждали, пропускали груз. Бывалые, кто часто ездил, это знали и рассказали остальным.
Проводница собрала заявления на имя главы РЖД. По закону за каждый час опоздания возмещался небольшой процент от стоимости билета. Валя подсчитала, что за пятнадцать-то часов с ее суммы должны вернуть две с половиной тысячи рублей, и тоже написала заявление, указав номер карты, но ей так ничего и не перевели. Ни через неделю, ни пару месяцев спустя, когда Гордеева обратилась на сайт компании. Ее запрос проигнорировали и даже обошлись без извинений за столь долгую задержку.
В Красноярске Валя оформилась в организацию. Мелкая, частная фирмочка занимала первый этаж жилой многоэтажки спального района. Управляющий коллектив был малочисленным: главный инженер (он-то и звонил), два инженера рангом ниже (мужчина и девушка, которая совмещала функции кадровика), бухгалтер, директор и его заместитель. Остальные – рядовые геологи, которые сменяли друг друга по вахтам и в главном офисе (одно название, что главный) не появлялись.
Фирма была подрядчиком у дочерней компании «Роснефти» и занималась геологическими исследованиями газовых и нефтяных скважин на участках Ноябрьска и Нового Уренгоя.
