«
Вот только поза для этого платья сильно неподходящая, это поза для штанов, а в платье ног не видно вообще, поэтому они должны стоять ровно, а позировать надо руками и верхней половиной тела, может быть, как-то взаимодействовать с подолом и рукавами. Я никогда не фотографировалась в платье, почему-то. Как так получилось? Надо наверстать.
Ага, а перед этим погуглить, как делать это правильно. Мечтай, Вера.»
На следующем фото она была одета в уродливую юбку и одну из старых рубашек, это тоже снимал министр, ему понравилась поза руки-в-боки. По трезвом размышлении, Вера решила, что эта поза выглядит лучше, чем предыдущая.
«
Надо быть собой, так всегда лучше. Хоть в тряпках, хоть в шелках — а собой быть красивее, через камеру это предельно ясно видно.»
Дальше было много фотографий драной-шитой спины министра, ей было больно на это смотреть, и она пролистала побыстрее. Потом была фотография, которую она не поняла с первого взгляда, потом вспомнила — кофе и какао, презент от второго Призванного.
«
Нет, это не Коля. Он не прислал бы мне такую ерунду, ему бы в голову не пришло, что я так протуплю, что не догадаюсь спросить на рынке о плодах, а не о том, что из них делают — он считает меня самой умной в мире, потому что я не давала ему поводов думать иначе. Это не он. Он даже не знает, что я люблю кофе и шоколад — я не ем на работе, и даже чай не пью, только воду и печенье, потому что там ужасные туалеты и я не хочу ими пользоваться. Но я никому об этом не говорила, когда мне предлагали чай или кофе, я просто говорила, что не хочу. Там вообще думают, что я на вечной диете.
Кто ещё мог прислать мне цитату Алишера Навои?»
Мысли походили кругами и уткнулись в тупик, она стала листать фотографии дальше, там были чертежи и детали с работы, спящий за верстаком Лёха, которому пацаны веселья ради нарисовали на затылке смайлик, потом фото афиши кинотеатра, она сделала его, чтобы не забыть дату выхода фильма.
«
Всё, можно удалять.»
Это окно в другой мир пробудило такие гадкие эмоции, на большую половину состоящие из жалости к себе, что она закрыла галерею, открыла книгу про сфокусированные корытца и стала читать с того места, на котором остановилась, это успокаивало — в первый раз она читала её на лавочке в парке, как только купила, она долго её ждала, поэтому глотала как лабрадор, не видя ничего вокруг, точно зная, что потом перечитает ещё раз десять минимум и всё упущенное точно найдёт.
Книга увлекла её, и когда в соседней комнате затрещал будильник, она улыбнулась от этого звука из домобильного детства, и продолжила читать. Министр шелестел одеялом, ходил по комнате, шумел водой в ванной, потом скрипел дверцами шкафа и шелестел одеждой, это дало Вере достаточно времени на то, чтобы морально подготовиться к серьёзному разговору и не прыгать ему навстречу как собачонка, заранее заявляя, что он может быть худшим человеком в мире, она всё равно будет ему всегда рада.
Когда министр вышел из комнаты, она окинула его взглядом, отмечая, что влезать в костюм он не стал, а надел один из своих чёрных пушистых халатов с кленовыми листьями, вероятно, даже без оружия. Министр остановился в дверях, она молча посмотрела на него пару секунд, потом без улыбки сказала:
