Я не успел, спросить у Горошкина, почему все правильно записано у него в тетрадке, несмотря на не совпадающие года рождения, но понял, что если у него вышли сроки, то когда ты родился, уже не имеет значения.
Участок милиции находился на первом этаже жилого дома расположенного рядом с общежитием, где я проживал. У входа в участок стоял совершенно пьяный мужик, в мокрых приспущенных брюках и в куртке, которая была вывернута на изнанку. Увидев меня, мужик произнес:
– Ну и ххрена Вам всем тут надо? – а…!? – не надоело по ментам тасссс-каться? – КОЗ-Л-Ы!!!
– Ты че мужик в рыло захотел? – а ну вали отсюда, пока в милицию не загремел, – вырвалось у меня из нутрии.
– А, не пошел бы…!? – мужик не успел договорить, как дверь открылась, и рука, в милицейской форме схватив его за шиворот, затащила пьянчужку в участок.
Тусклый свет заставил сощурить глаза, зловонный запах и спертый воздух окутывал все помещение. Вдоль стены стояли деревянные, узкие скамейки на которых полулежали или полусидели люди, мягко сказать, из неблагоприятной среды нашего общества. В углу комнаты железная клетка со скамейкой внутри, где находились два молодых парня и мирно беседовали о том, кому чего говорить и чего не говорить по поводу какой то драки.
На двери в другую комнату было написано «УЧА _ ТКОВЫЙ», чуть ниже другая надпись, состоящая из нескольких нецензурных предложений характеризующих участкового и его интимные связи с однополыми партнерами. Причем текст был вырезан острым предметом так глубоко, что даже неоднократно закрашенный, все равно читался лучше чем «УЧА_ ТКОВЫЙ».
– Да, блин – ну я и попал …! – с сочувствием к себе самому произнес я во весь голос.
– Еще как попал.., – произнес голос правее от меня, откуда то снизу.
На полу прикованный наручниками к батарее, сидел мой сосед по общаге. Он был абсолютно трезвым и прилично одетым, в отличие от остальной находящейся в этом помещении компании.
– Ты чего здесь делаешь, – Леха? – с удивлением и нескрываемой иронией спросил я соседа по общаге.
– А.., -Людке по мордам съездил! … прикинь эта падла домой пришла в 5 утра, и что мне надо было с ней делать? -, орден дать что ли, – а!?
Людмила Васильевна, о которой идет речь, была, как говорят, гражданской женой Алексея. Иногда время от времени она не ограничивала себя от внимания мужского пола в отсутствии Алексея и, как результат очередной синяк на ее лице говорил о неприятном общении с Лехой.
– Так ты брось ее! -, ну нахрена она тебе нужна, – в твое отсутствие, пока ты по командировкам мотаешься, она же спит где угодно, только не дома.
– А любовь? – тихо произнес Леха и посмотрел прямо мне в глаза.
– Да любовь зла …., -ну это единственное, что пришло мне на ум в тот момент. – Ты же сам Леха должен пожить, для себя, а так неровен час, загребут тебя на зону, а когда выйдешь, любви уже не будет и жизнь закончиться.
– Все Паша не надо мне тут нотаций читать, мне еще менты мозг пополаскают! – Леха отвернулся к батарее и надвинул кепку на глаза.
– И зачем я решил его жизни поучить? – спросил я у себя, – ведь он действительно любит Людку и все об этом знают.
Дверь в кабинет участкового открылась и из нее шатаясь, вышел тот самый пъяный в умат мужик, который обругал меня возле участка. Я отошел в сторону, что бы дать этому «кораблю» побольше места и прошел в помещение, где за огромным письменным столом сидел Горошкин.
