Когда надежды на постепенное приближение к передовой Европе рухнули?
Или, может быть, в результате юношеского восторга от прочитанной в «Русских ведомостях» фразы молодого галицийского революционера Дашинского, небрежно бросившего вошедшим в здание парламента полицейским: «Я представитель 30 000 рабочих и крестьян Галиции, кто смеет ко мне прикоснуться?»
От упоительной возможности повелевать судьбами многих людей и использовать их по своему усмотрению?
Нет, юношеские годы были только счастливыми годами наивного революционного романтизма, перемешанного с ненаказуемым авантюризмом! О какой-то борьбе с режимом и не думалось.
Так, баловство одно, ребячество…
Первая тюрьма в 19 лет, первая ссылка в 1900…
Романтика!
Река Лена была великим водным путем ссылки.
Великолепная природа, чистый воздух, отличное питание!
Связь между ссыльными не прерывалась – обменивались письмами, выраставшими в теоретические трактаты.
Переводы с места на место разрешались иркутским губернатором легко.
Личные драмы и даже самоубийства случались только на почве романических конфликтов.
Работали по желанию, он служил короткое время конторщиком у «мехового» купца-миллионера, от которого ушел, пойманный на воровстве, и после стал оплачиваемым корреспондентов в легальной иркутской газете «Восточное обозрение».
Так прошло два года беспечной жизни четы Троцких.
За это время родились две девочки, младшей шел только четвертый месяц.
Но тянуло в цивилизацию, в эмиграцию, в вожделенную просвещенную Европу!
Да вот беда – в среде ссыльных устанавливали очереди на побег!
Удалось договориться и найти устроивший всех вариант – он бежит вдвоем с одной ссыльной, без сожаления бросив в Сибири семью.
К ним он больше не вернется.
В течение долгого времени супруга будет успешно маскировать отсутствие мужа от полиции.
Для нее наступит время второй ссылки.
Такой вот революционный авантюризм…
А муженек без приключений сядет в вагон 1 класса, куда его иркутские друзья доставят чемодан с крахмальным бельем и галстуком. И томиком Гомера в русских гекзаметрах3 Гнедича, чтобы не скучно было ехать.
И паспорт на фамилию Троцкого.
Фамилию он выбирал сам – так звали одного из надзирателей в одесской тюрьме, способного держать в руках не только «всю тысячную толпу уголовников, не привыкших к подчинению и послушанию. Его боялся даже сам начальник тюрьмы…
Такая сильная авторитетная личность, несомненно, оказала глубокое подсознательное влияние на Лейбу Бронштейна»4.
Небольшая передышка в Самаре в местном отделении газеты «Искра», руководимой Кржижановским, который, снабдив деньгами на дорогу и необходимыми указаниями для перехода австрийской границы у Каменец-Подольска, благословит его на поездку к своему шефу – Ульянову-Ленину.
В Лондон – через Вену, Цюрих и Париж.
Такая вот революционная романтика…
Первая эмиграция, бесконечные дебаты, рефераты, политическая «мышиная» возня…
Это была не борьба, а только возможность закрепиться в среде, показать свою полезность, примкнуть к сильным мира сего, «продать» себя подороже.
И, главное – понравиться тем, которые финансируют этот процесс натаскивания «молодых бультерьеров», чтобы в нужный момент бросать их по своему усмотрению в бой.
А кому продаваться, знали все социалисты.
В Европе им охотно платили немцы, но истинной удачей считалось попасть под покровительство финансовых и деловых структур США, где доминировали два объединения: предприятие Рокфеллера «Стандарт Ойл» и промышленный комплекс Моргана.
