И кто постарался с моим спасением – Валя, Ксюша? Я машинально разгладила складочки веселого – в голубых колокольчиках, пододеяльника и легла удобнее, согнув ноги в коленях. Задумалась. Только у моих подруг были ключи от квартиры. А больница совсем рядом – пара кварталов буквально.
Я помнила и похороны, и поминки, и свой позорный срыв, но чувствовала себя на удивление спокойно. Медикаментозная тому причина или естественная – неважно, но мыслила я ясно. И еще странное – казалось будто со времени похорон прошло уже порядочно времени. А еще - что я резко перешагнула очередной возрастной рубеж. Вывалила остатки детства, юности и ранней молодости – не самые лучшие, шлак… на отца и успокоилась, уже по-взрослому приняв то, что случилось. И с мамой, и с ним тоже.
Сказать, что мне сильно не хватало его, означало бы соврать. Я была достаточно взрослой, когда он ушел – уже исполнилось четырнадцать. Но благодаря этой взрослости и понимала многое. В частности то, что ушел он не потому, что я плохая – психологической травмы такого плана я не получила. Всегда знала свое место. Когда мне неоднозначно на него указали, я была еще совсем маленькой и реагировала на инстинктах, точно не в результате размышлений и выводов.
В нашей семье был он – отец и муж. Достаточно долго. И он не любил ни меня, ни маму. Не обижал, не обделял деньгами и холодным вниманием, но точно – не любил. Это и чувствовалось, и зналось. Вот мама любила его – это да. Я к нему относилась зеркально, как он ко мне. С раннего детства знала – нежности и приставания ради того, чтобы выпросить нежность ответную, его раздражают. Нет, он был сдержан, не ругал меня и грубо не отталкивал, но демонстративно отстранял – по-разному. Дети хорошо чувствуют такое, а еще быстро учатся.
Мне отец не был нужен, разве что в финансовом отношении, но его любила мама. А он оформил развод и через месяц женился. Исправно платил алименты до окончания мною университета, но мы ни разу больше не виделись. Ну что тут скажешь?
Сейчас стыдно за свои вопли и ругань вообще не было. Настолько больно из-за ухода мамы, как раньше – тоже. То, что держало последнее время в тревоге и постоянном напряжении, постепенно отступило, как оседающий тяжелыми каплями туман. И будто за ним уже что-то виднелось, только неясно пока какого плана. Решать мне.
Рита предупреждала, чтобы я не смела чувствовать вину за то, что с ее уходом, кроме чувства потери, придет еще и облегчение.
- Когда умер твой дед, так и было. Папа больше не страдал и не мучился, а мы не смотрели на это. Понимаешь в чем тут зерно? Пытка собственным бессилием осталась позади. Так что и ты потом дурью не майся… А мне уже будет все равно.
Рита оказывалась права всегда. Но кто бы вот так сразу взял, да и прислушался, сходу признавая это? Оно понимается потом, со временем.
А я смирилась, похоже... Это мы с ней тоже обсуждали - философию жизни и смерти. Есть разумная закономерность в том, что дети провожают родителей, сменяя их в этой реальности, принимая эстафету и ответственность. И это нормально. Рационально. Более милосердно, чем наоборот. Правильно. Естественно. Мама готовила меня, хотела, чтобы я жила дальше и неплохо жила. Мы с ней вообще много говорили последнее время – сразу всё и не вспомнить. Значит, буду вспоминать по чуть-чуть, по поводу. Или без повода – под настроение.
Проснувшись опять ближе к вечеру, нажала кнопку вызова персонала – ужасно хотелось в туалет, а можно ли мне вставать, я не знала, хотя пиликающий прибор был уже отключен, а датчики сняты. Да и пора было узнать причину всего этого шухера. Если действительно проблемы с головой, это плохо. Все-таки пожить и полноценно при этом еще хотелось.
