«Хочу домой, в Царство Небесное!» - страница 11
– Тут можно, а туда не ходи.
Но она выждала некоторое время, пока монах, по ее расчетам, будет уже далеко, и устремилась на запрещенную территорию, туда, где стояли шкафы с книгами. И тут же в комнате появился монах, который снова провел рукой и повторил:
– Тут можно, а туда не ходи.
И… исчез! Будто растворился в воздухе.
Мы выслушали тогда рассказ Ирины с интересом, но не придали ему особого значения, потому что это было за пределами нашего понимания, теперь же все приобретало иной смысл.
И вот Ирина снова с нами за столом.
– Алеша, пойдем покурим! – позвала она моего, тогда еще курящего, мужа.
Мне бы очень хотелось присутствовать при их разговоре, но было бы странно, если бы я пошла с ними на лестничную площадку. Я ведь не курила!
И опять все повторилось, как и в прошлый раз. Ирина, переночевав у нас, на следующий день уехала в свой Ленинград. А муж передал мне их разговор, во время которого Ирина, между прочим, спросила у него: «Что у вас со Светланой? У вас все хорошо?» И мой муж с воодушевлением кивнул в ответ: «Да, у нас все прекрасно!»
После этих слов мне стало почему-то не по себе, меня одолело какое-то неприятное предчувствие:
– Зачем ты ей это сказал?
– А что тут такого? Я сказал правду! Разве это не так, радость моя?
Так-то оно, конечно, так, только на следующий день между нами произошла такая ссора, какой раньше в нашей семейной жизни не случалось. Дошло до того, что муж сказал, что жить он со мной больше не собирается и что нам надо срочно разводиться. Я попробовала объяснить, что наша ссора, скорее всего, связана с его беседой с Ириной. Но это только еще больше рассердило мужа.
– Какая глупость! При чем здесь Ирина?! – вспылил он.
Так и разошлись мы по своим комнатам не примирившись.
А утром муж радостно сообщил мне:
– Я все понял, прости меня! Представляешь, вижу сегодня сон, будто мы снова курим с Ириной на лестничной площадке и она спрашивает меня с ухмылкой: «Так, значит, у вас со Светланой все хорошо?» Вот уж действительно это было какое-то наваждение, даже не понимаю, что со мной случилось!
И теперь можно представить, как я «обрадовалась», когда через месяц снова позвонила подруга Ирины, предупредив о ее приезде. Ну уж тут я догадалась, что нужно делать, и помчалась в лавру к отцу Венедикту за молитвенной помощью.
– Батюшка, приезжает наша подруга, встречи с которой мы всегда ждали с нетерпением, а теперь я ее боюсь! Что делать?
– Да ничего, – ответил отец Венедикт, – она попьет чаю и уедет.
Так и получилось. Но на этот раз мы уже договорились с мужем: во время нашего «чаепития» читать вдвоем про себя Иисусову молитву. Надо сказать, что «чаепитие» это было ужасным. Бедная Ирина затравленно смотрела на меня, и чашка, которую она держала, дрожала в ее руке.
– У меня разболелась голова, – неожиданно сказала она.
– Из-за меня?
– Нет, конечно, не из-за тебя! Я сегодня не останусь ночевать у вас, мне надо срочно вернуться в Питер.
Так мы и расстались с Ириной, и, похоже, навсегда. По крайней мере, за все эти сорок лет она больше никогда не приезжала и не звонила, и я ничего не знаю о ней.
На этом можно было бы поставить точку, если бы муж не вспомнил, что во время того памятного разговора на лестничной площадке Ирина рассказала про свою родную бабушку, которой было больше ста лет. Она, по словам Ирины, колдуньей была. «Вот говорят, что колдуньи тяжело умирают, а моя умерла очень легко. Родителей не было дома, только мы с братом. Бабушка сварила суп, позвала нас к столу и, пока кормила, все приговаривала: “Какой хороший обед получился!” А потом сказала: “Ирочка, помоги мне постелить постель, сейчас я пойду умирать”. И правда, умерла, как уснула».