И замерла. Ощущение горячего твердого тела под тонкой тканью белоснежной рубашки внезапно оказалось очень острым. Кончики пальцев закололо, вверх по предплечью побежали микротоки.
Зайцев медленно обернулся, по своему обыкновению вопросительно изогнув бровь. Его слегка мутный взгляд проехался по моей шее от подбородка до ключиц, опустился в зону декольте, задержался на вырезе платья у самой груди и только потом остановился на моем порозовевшем от такого избыточного внимания лице.
– Слушаю вас, Алена Алексеевна… – впорол в меня свой пристальный «васильковый» взгляд.
Я быстро облизала губы, мысленно подбадривая себя и убеждая быть беспечно- дружелюбной.
– А откуда к нам… – «такого красивого дяденьку замело?» – хотела ляпнуть, но вовремя опомнилась, – …вы…перевелись? – выпалила первое, что пришло в голову.
Губы Ивана Романыча стиснулись в тонкую линию. Мне могло показаться, но, кажется, он только что подавил в себе желание улыбнуться. Покосился на меня, сделал очередной большой глоток из стакана с виски-колой, прежде чем сказать:
– А вы не знаете?
– Без понятия, – я расплылась в лучезарной улыбке, всем своим видом демонстрируя жгучую заинтересованность.
– Хм, – Зайцев, сощурившись, наблюдал за мной поверх стеклянного бокала, будто искал подвох в моем внезапном любопытстве, – сложно поверить, Алена Алексеевна. Учитывая, сколько времени вы отводите коммуникации с коллегами буквально на всех этажах нашего центра.
Я застыла.
С виду нормальный человек. А бредит.
От очередного ироничного укола, которыми так щедро сыпал в мою сторону Иван-нудяга-Романович, я скрипнула зубами, при этом мужественно стараясь удержать улыбку на лице.
Характер по наследству не передается, помни, Алена! А вот эта обворожительная ямочка на его щеке – вполне себе «да». Возможно, именно эта ямочка сдерживала меня от совершения преступления, по части убийства.
– У вас неточная информация, Иван Романович. Я ни разу и ни с кем не обсуждала вас, – ответила, намеренно выделяя последнее слово и концентрируясь на ленивой усмешке заведующего, которую я без сомнения находила сексуальной. Ради такой усмешки можно чуть-чуть потерпеть занудство ее обладателя.
– Жаль… – беззаботно ответил Зайцев и приложился губами к стакану, пока я старалась качественно переварить брошенную им реплику.
Жаль? В смысле?
Стоп, стоп, стоп…
– Хотите сказать, вам жаль, что я вас ни с кем не обсуждаю? Я правильно понимаю? – я совершенно запуталась. Мой опьяневший мозг отказывался здраво соображать.
В ответ Зайцев неопределенно пожал плечами, прежде чем ответить:
– Выходит, конкретно я вам не интересен.
Моя челюсть попыталась упасть в тарелку. Низ моего живота свело теплой короткой судорогой.
Он, что, флиртовал со мной или я выдавала желаемое за действительное?
– Хотите быть мне интересны? – сама не поняла, откуда нашла в себе смелость спросить.
Иван Романыч развернулся ко мне всем корпусом, наши лица оказались близко друг к другу, отодвигая шумный, душный зал караоке на второй, размытый план. Мужское теплое дыхание легким движением воздуха коснулось моей щеки, тревожа внутри тонкие струны. Зайцев прогулялся по моему лицу немного захмелевшим взглядом и коротко улыбнулся одним уголком губ, не без труда сосредотачиваясь на моих глазах.
Ничего не ответил. Продолжал смотреть на меня в упор, выдерживая многозначительную паузу. Вместо слов он придвинулся ближе и закинул одну руку на спинку дивана за моей спиной, а вторую положил на стол прямо передо мной, рассеянно прокручивая свой бокал длинными пальцами.
