Дальше едем молча. Рука Данила на моем колене.
— Если бы меня ждали подруги в этом классном санатории, я бы бросила тебя в ту же секунду, — продолжаю провоцировать его.
В ответ он улыбается.
— Ну себе бы я тоже предпочел любую другую компанию.
— Самокритично.
— Я не пью, а смотреть на косые физиономии в трезвом состоянии тошнотворно.
— Совсем не пьешь? Вообще-вообще? Алкоголик, что ли?
Он снова кивает.
— Хочу просто побыть с тобой.
— А я с тобой, — отвечаю тихо. Примирительно.
Через час мы едим в придорожном ресторанчике, стилизованном под средневековый замок. У официантки приличный вырез на блузке и пышные формы, которые меня почему-то раздражают. Развернув меню, я немного теряюсь: цены здесь кусаются. Но Данил кивает и велит заказывать всё, что душе угодно.
— Тогда финский суп с форелью, карамелизированные баклажаны в вашем фирменном соусе, жареную курицу и апельсиновый фреш, — выдаю на одном дыхании. — Про десерт подумаю пока.
Кроме того, выпиваю бокал вина, Данил из напитков заказывает газированную воду.
Мы едим, болтаем ни о чем. Я строю Данилу глазки, он отвечает на флирт тяжелыми голодными взглядами, от которых воздух из легких выбивается, а низ живота гореть начинает. Не от предвкушения, а просто от самого флирта, в котором мы оба преуспеваем, провоцируя друг друга. Эта игра затягивает — мне кажется, она никогда не надоест.
Дальше мы гуляем по небольшому парку у озера. Здесь и правда красиво. Огороженная территория, посторонних практически нет, зато есть множество самых разных птиц: уток, лебедей, гусей... Та еще экзотика, конечно, для сельской девицы, но пялиться на них вдруг кажется прикольным.
Данил покупает мне мороженое, которое я ем с удовольствием, пока Колхозник сидит рядом на лавочке и курит.
— Не хочешь попробовать? — спрашиваю я, проводя языком по десерту. — Безумно вкусно!
Напряжение в теле с каждой минутой усиливается. Признаться если честно, то соски напряжены всё это время, а когда Данил по ним взглядом мажет, мурашки по спине бегают. Я без лифчика, реакция моего тела более чем заметна.
— Я не люблю сладкое, — отвечает он, снова хмурится.
Наверное, о пожаре думает, а хочется, чтобы обо мне. Надо было рассказать ему попозже.
— Совсем не любишь? — удивляюсь я.
Данил поворачивается ко мне и говорит с улыбкой:
— Рецепторы на языке у детей и взрослых различаются. У детей больше тех, что распознают сладкое, потому что дети активно растут, им нужно много быстрых углеводов. — Он подмигивает. — Взрослым же так много топлива не надо, поэтому мы предпочитаем горькое. Оливки, темный шоколад, — заканчивает, посмеиваясь.
Я больше не хочу мороженое. Выбрасываю недоеденное в урну. Внутри вдруг злость просыпается от того, что Данил не воспринимает меня всерьез. Привез в это красивое место, чтобы покормить. А поцелуи? Он их прервал и больше не хочет будто бы.
Я придвигаюсь ближе. А потом перекидываю ногу через Колхозника, оседлав его.
Он не отталкивает, но и не обнимает. Откидывается на спинку лавочки, затягивается, смотрит на меня мрачно. Мое сердце стучит быстро-быстро.
— Мне с января восемнадцать, — ставлю его в известность. — А ты дурак, если поверил в мою ложь. И извращенец, если давал трогать член малолетке.
Данил слегка прищуривается. Снова не спорит. Боже, ну почему он никогда не спорит?! Не ругается, не требует восстановления справедливости! Не обзывается в ответ! Молча глотает оскорбления, будто они его не касаются! Я к такому не привыкла. Его унижать совсем не хочется. Он не раздражает, не бесит. Он... так вкусно пахнет.
