Глубоко вздыхаю и грустно улыбаюсь. Да, не сомневаюсь, что отцу бы понравилось.
– Ладно, мам, пора бежать. Я на связи если что.
– Да-да, конечно, – тут же торопливо говорит мать, – напиши, как долетишь. У вас там все также, невыездные?
– Увы, пока не поменялось ничего. Напишу обязательно.
Скидываю и захожу в кафе. Невыездной. Это правда. «Там у нас», это на работе. Вообще я геолог. Но живу и работаю в закрытом научном городе на юге России. Не то, чтобы мы занимались чем-то сверх секретным, но все же нам советуют особенно не распространяться.
Два года назад я, вместе с небольшой группой ученых, поехал на юг. Мы исследовали потенциально-богатое месторождение нефти. Задача стояла стандартная: анализ состава почвы и рекомендации по бурению. И все бы ничего, но задачу мы полностью завалили, потому что искали нефть, а нашли совсем другое.
Флешбэк в прошлое
– Лука, тут уточненные данные по морфологии. Глянь, мне не нравится, – говорит Михей, протягивая бумаги.
Михей – мастер буровой – главный человек на площадке, он принимает все оперативные решения и несет ответственность за все происходящее при бурении.
Я работаю в эксплуатационной разведке. Наша работа предшествует очистным работам и служит для обеспечения текущей добычи полезных ископаемых на разрабатываемых месторождениях. Мы проверяем данные о морфологии, внутреннем строении, условиях залегания тел полезных ископаемых и их качестве. Звучит круто, да?
Если простым языком, то наша задача – проверить и убедиться, что месторождение готово к эксплуатации. И обычно я уже заранее знаю, что месторождение пригодно и что именно здесь скоро появится новая вышка. Почему так уверен? Кто-то называет это талантом, кто-то интуицией или природным даром. Название на самом деле не так важно, потому что суть одна – я обычно точно знаю, где можно и нужно бурить.
Но не в этот раз.
Я руковожу именно последним этапом и всей группой – техники, инженеры, геологи, которая сейчас тут работает. Нам нужно провести дополнительные лабораторные исследования. Обычно нефть выходит на поверхность почти без жидкости. Но в этот раз дополнительных компонентов было много. И это странно. Поэтому мы перестраховываемся.
– Что там? – Тянусь за бумагами. Пробегаюсь взглядом по цифрам и понимаю, данные чуть не дотягивают нормы.
– Пока не критично, – отдаю бумагу, – работаем по плану. Отправь образцы сразу на анализ.
– Лучше бы не торопиться и взять еще пару дней, – говорит Михей.
– Нет их у нас, работаем по плану.
Михей неодобрительно цокает, но не комментирует. Мы сжаты в сроках, это так. Все из-за денег, как обычно. Это месторождение спонсируется неким Геннадием Алексеевичем Бестужевым. Я мало о нем слышал. Знаю только, что у него пара вышек в этой области и вряд ли высокий доход. Та, над которой мы работаем, будет третьей. И он торопит нас как может, потому что, очевидно, очень хочет увеличить банковский счет. Понимаю, но не одобряю.
Пересматриваю еще пару показателей из последних данных и откладываю бумаги. Все говорит о том, что в этом карьере есть залежи нефти, но она какая-то необычная. Как будто чуть-чуть не готова. Чуть-чуть не дотягивает до нормы.
Выхожу из палатки. Мы находимся достаточно далеко от населенных пунктов и туристов. Здесь хорошие условия работы. Это не север, где холодно. И не лес, где легко потеряться и на лишний километр лучше не отходить. Пару раз в выходные мы даже до моря доезжали.
