Я не ужинала и действительно немного голодная, но сказать об этом Кириллу отчего-то не хватает смелости. Поэтому я просто пожимаю плечами.
– Пицца, роллы, что-то конкретное?
Снова пожимаю плечами. Стесняюсь. И Бойко это, кажется, понимает.
– Пицца? – спрашивает еще раз.
Мотаю головой.
– Роллы?
Киваю.
– Пить что-то будешь?
– Мне нельзя алкоголь, – напоминаю резковато.
– А я тебе алкоголь и не предлагал, – так же хмуро отзывается Кирилл. – Пойдем, в общем.
Напряжение между нами сохраняется и на кухне. Но когда Бойко, вручив мне банку Фанты, вдруг заявляет, что пришло время откровенного разговора, оно буквально достигает апогея. Если бы не подложенная бумажка, долбаные часы распищались бы в ту же секунду, потому что сердце мое с каждым сокращением словно в пропасть бросается. Летит с обрыва и резко возвращается.
У меня, безусловно, есть масса вопросов к Киру… Но я ведь не знаю, о чем он сам собирается меня расспрашивать. А вдруг я не смогу честно ответить?
– Минуту… – выпаливаю, встрепенувшись. – У меня внеплановый вопрос. Не в тему нас, то есть. Но мне нужна помощь, ты же крутишься в «этих» кругах.
Сама не знаю, каких таких «этих». И что я вообще пытаюсь сделать? Остановить часовой механизм на бомбе, которая в любом случае взорвется?
– С чем помощь?
Бойко сосредотачивает взгляд на моем лице. И мне еще больше не по себе становится. Кожу мурашит и охватывает жаром.
– Ты случайно не знаешь, кому можно продать девственность?
9. 9
Если бы мне было пофиг, сейчас бы тебе не нашлось, что продавать.
© Кирилл Бойко
– Ты случайно не знаешь, кому можно продать девственность?
Несколько секунд тупо пялюсь на нее. Моргаю и все громче таскаю кислород. Грудачину на каждом новом вдохе едва ли не с треском распирает.
– Это ты, блядь, для какого-то гребаного проекта опрос делаешь? – хрипло выдыхаю после затяжной паузы.
– Ну, нет… – отводит взгляд. А потом, будто переломив себя, снова на меня смотрит. Упрямо и с вызовом. Последнее мне охренеть как не нравится. – По-твоему, у меня кроме учебы других забот нет? Я не зубрилка, как ты любил обзываться!
Я любил…
– Нет? То есть… Я, блядь, спрашиваю, для чего?
Краснеет, но демонстративно задирает нос.
– Ну, допустим, мне лично надо!
– Допустим? – сипло рявкаю, неосознанно надвигаясь. – Продать, мать твою, девственность?!
– Угу. Дорого!
Выставляет ладони, чтобы не позволить мне подойти вплотную. Я замираю, шумно втягивая воздух. Давлю порыв дернуть эти руки в стороны и впечататься со всей дури в ее тело. Помнится, Любомирову подобное бесит. Не хочу, чтобы она психовала. Но, мать вашу, как я должен переварить то, что она говорит?
Перед тем как забрать Варю, все, что надо, подлатал и зашил. Все чувства в одну точку стянул и адекватом стоял, пока там билось и безумно стенало, не находя выхода. Зная себя, понимал, что если ослаблю контроль, могу незаметно капитально превысить допустимые дозы давления. А я ведь с Варей стараюсь. Я, блядь, реально стараюсь! Хоть она этого и не понимает. Все равно вечно недовольна.
И вот я держался изо всех сил, почти гордился собой. А она взяла и выдала эту хрень! Как я должен оставаться нормальным, если, едва слышу этот вопрос, меня на куски рвет?!
– И зачем тебе деньги? – голос совсем садится.
Спрашиваю то, что не должен. Какая, блядь, разница, зачем, если сам факт… Убить ее охота! А она, мать вашу, поднимает на меня взгляд и строит невозмутимость.
