Разум, покрытый туманом собственных эмоций, не может здраво анализировать его реакцию. Это он прижимал меня к себе сильнее, или я унизительно жалась к нему? Он горел под моими пальцами, или у меня кровь перестала циркулировать, делая руки ледяными? Он хотел поцеловать меня, или я додумала за него?
Как бы то ни было, те несколько минут в темноте займут три страницы в моем дневнике и будут годами обводиться в рамочку, как лучшее, что было со мной за пятнадцать лет осознанной жизни.
Улыбка, обращенная к посетителям, посвящена Артёму. Понимает ли он это, сканируя меня своими светло-карими глазами? Видит ли, как дрожат мои руки после нашего маленького тет-а-тета? Почему он так невозмутим? Величественная гора, каменный монумент, застывший вулкан.
Я люблю его.
Это не подчиняется никакой логике, первому закону термодинамики, теореме Пифагора или правилу Буравчика. Как говорила моя сестра: женщины любят не за что-то, а «не смотря на»... Вот и со мной это случилось однажды, просто по щелчку. Переключился какой-то тумблер с "грустная одинокая девочка" на "влюбленная окрылённая Ди".
С мужчинами это правило не работает. Он всегда точно знает, за что любит женщину. Главное дать ему для этого повод.
Колокольчик над дверью в очередной раз звенит, я на секундочку отрываюсь от очередного заказа и застываю с чашкой в руках. В кофейню входит Яна.
Она, как всегда, светит яркой улыбкой, раздавая лучи позитива. Моя сестра однозначно из тех, с чьим приходом в помещении становится светлее. Вот и лицо Артема озаряется.
Черт.
За руку Яна ведёт хмурого мальчишку, абсолютную копию ее мужа. Серьезностью взгляда в свои два года Кирилл может переплюнуть половину моих знакомых и каждого в этом помещении. Он одет в стильные джинсики и спортивный бомбер с какой-то нашивкой, что его явно не устраивает. Он все пытается вырвать у матери руку и дотянуться до молнии под подбородком. И хотя Кир абсолютно очарователен, я все ещё не понимаю, как Яна могла выбрать не того брата?
Но ответ на мой вопрос всегда неизменен: просто вопреки здравому смыслу.
Снимая фильтр с кофе-машины, я украдкой наблюдаю, как сестра останавливается возле Артема, как кладет руку на его плечо, звонко смеясь. Внутри огромной волной негодования поднимается протест. "Убери свои руки" - хочется прокричать мне. "Имей совесть!"
Неужели она не видит, как он смотрит на нее, как говорит с ней язык его тела: этот едва заметный разворот плеч в ее сторону, наклон головы, мягкая улыбка. Совсем не та острая, что неизменно достается мне!
Неожиданно они прерывают свой разговор и оборачиваются на меня. Упс. Я слишком громко стучала фильтром о столешницу? Ну простите, голубки.
Яна машет мне, я киваю в ответ и снова погружаюсь в нехитрый ритуал приготовления очередного капучино.
Зачем она пришла? Зачем? Все катилось в нужном мне направлении! А теперь он снова весь ее.
Когда колокольчик над дверью звенит, выпуская последнего посетителя-кофемана, к стойке подлетает сестра. За ней большим сосредоточенным хвостом следует Артем. Кир приклеился к витрине с кондитеркой и пару минут уже не шевелится, чем меня лично пугает. Но Яна не выглядит озабоченной этим фактом.
- Ну как рабочие деньки? - ставит локти на стойку и подпирает подбородок ладонями сестра.
- Горячие, - усмехаюсь я. - И очень кофейные.
- Сделай мне… - скользит взглядом поверх моей макушки, изучая меню.
