Хочу твою любовь - страница 21
Гэбриел Франсон остановился, когда она была уже близка к обмороку. Неспешно оторвавшись от ее измученных полураспахнутых губ и не отводя взгляда, аккуратно вернул на место бретельку бюстгалтера.
Краем взгляда Рори зацепила дернувшуюся в окне занавеску, а, может, ей просто показалось. Пожалуй, взлети сейчас дом Франсонов в небо на тысяче светящихся воздушных шариков, она не смогла воспринимать что-либо или кого-либо, кроме мужчины, который смотрел сверху вниз на ее запрокинутое к нему лицо.
– Одно твое слово. И я продолжу.
– Я думала, такие, как ты, не спрашивают, – выдохнула Рори, боясь не то, что изменить неудобное положение, в котором у нее затекла спина, а даже просто шелохнуться.
– Грубая сила – удел плебеев, а настоящее развращение – лезвие тонкое, – отозвался Гэбриел, склонившись к ее шее, но не прикасаясь губами, так, что она чувствовала его дыхание там, где пульсировала сонная артерия. – Настолько тонкое, чтобы ты даже не почувствовала, как оно в тебя вошло.
– У лезвия есть и обратная сторона, – с трудом, но ей удалось принять нормальное положение и отступить от него. – И тот, кто его держит, может пораниться сам.
– Самая глупая угроза из всех, которые я слышал. Но довольно изящная, нужно это признать, – улыбнулся Гэбриел, не предпринимая попытки приблизиться, как будто не держал ее сейчас стальной хваткой, давая прочувствовать свою остервенелую силу. – Думаешь, я бы мог причинить тебе боль, унизить? Я здесь, чтобы любить тебя. И мог бы делать это прямо сейчас. Но, пожалуй, пока достаточно, что этой ночью ты будешь кусать локти, что сказала мне «Нет».
Гэбриел Франсон легко, по-отечески поцеловал ее в лоб и, заботливо шепнув «Добрых снов», как ни в чем не бывало, ушел, оставив Аврору одну. Его присутствие было настолько магнетическим и ярким, что с его уходом мир окрасился в тусклые и пугающие тона, и Рори с трудом, на ватных ногах добралась до крыльца, а затем, воровато оглянувшись на гостиную, из которой доносились голоса, до своей спальни.
Пусть возникнут подозрения, пусть Бригита Франсон, кажется, все увидела, сейчас она просто не сможет делать вид, что с ней все в порядке.
Потому что он был прав. Потому что между бедер было мокро, а в голове плыл алый туман, в котором были его умелые руки и четкие губы на ее теле и умный темно-синий взгляд из-под тяжелых век. В этом тумане он был над ней и в ней, она, умирая от страха и восторга, целовала его и сама. Но все это был лишь туман и он не приносил ничего, кроме мучительно-болезненного напряжения внизу живота, и чтобы оно ушло, нужно было лишь только одно.
Нужно до умопомрачения, до безумия, до дрожи.
Он сказал – Аврора могла ему сопротивляться. Он ошибся – это было не так.
На следующее утро за завтраком Франсоны вели себя, как ни в чем не бывало, из чего Аврора с огромным облегчением сделала вывод: движение в окне ей показалось. Они с таким увлечением обсуждали нового начальника Азриэля, и Рори совсем успокоилась. Бригита все пела, мол, ему надо поддерживать шерифа, в том числе и по поводу смертной казни, а тот заявил, что и не думал ему возражать и вообще, если Брадшо с его умом и опытом не сможет найти Чада, не сможет никто.
День прошел спокойно, за исключением репетиции: Аврора с трудом смогла вытянуть свою партию. Просто не чувствовала в себе настроя петь – и все, чем необыкновенно порадовала Кристу Аувинен. Мюзикл «Дракула» был поставлен и практически отрепетирован, премьера постановки была назначена через две недели. Оставались кое-какие мелочи, вроде недоделок в декорациях и реквизита, но это действительно были мелочи по сравнению с тем, что никто, кроме Рори, не знал – директор колледжа Эльса Аувинен хочет получить в спонсоры колледжа самого дьявола…