В пролёте между первым и вторым этажом она внезапно притормаживает и, развернувшись, тычет в меня своим наманикюренным пальцем.
— Поверь, у меня хватит сил справиться с тобой самостоятельно, — бросает очередную угрозу и снова срывается бежать по ступенькам, но я ловлю её за руку. Дёргаю на себя так резко, что она припечатывается к моей груди.
— Да погоди же ты!
— Да что тебе нужно? Отпусти! — смотрит она на меня снизу вверх.
Дышит часто, кровь прилила к её милому лицу. Она поджимает свои губы, а меня вдруг одолевает нестерпимое желание попробовать их на вкус. В воздухе между нами появляется напряжение, накал страстей в разы множится. Это самая благоприятная среда для того поцелуя, который я только что себе нафантазировал. Но фантазия так и остаётся фантазией, потому что Вика отпрыгивает от меня, как только сверху раздаётся звук открывающейся двери.
— Мама? Марк? — на лестнице появляется Ника. Она хмурится в непонимании, акцентируя внимание на моей руке, которой я до сих пор удерживаю Вику за локоть. Выпускаю её и отхожу на шаг, прижимаясь спиной к почтовым ящикам — Вы чего орёте на весь дом?
Вика хлопает глазками, переглядываясь со мной, а затем, как ни в чём не бывало, произносит:
— Дорогая, я встретила твоего бойфренда у подъезда. Говорит у него что-то для тебя есть, — машет она мне. — Марк, всего хорошего.
Всего хорошего? Только и всего? А где же обещанное: «я всё расскажу Нике»?
Почему она соврала? Странно всё это.
11. Глава 10. Марк
— Так и что у тебя для меня есть? Какой-то сюрприз? — любопытствует Ника. Она виснет на моей шее и звонко чмокает в щёку, пока я всё ещё пребываю в контуженном состоянии. — Эй, милый! Да что с тобой такое?
— М? Да ничего, всё хорошо, — внутри будто кольнуло ржавой иголкой, и я в спешке смотрю на наручные часы. — Чёрт возьми! Да ну нахер! Только не это!
— Что случилось? — спрашивает Ника.
— Я совсем забыл! Мне нужно ехать за сестрой. Я обещал, что сегодня заберу её с танцев.
— Тогда я поеду с тобой!
Этого ещё не хватало!
Но у меня совсем нет времени искать отмазки. Нет времени на поиски более действенных аргументов, чтобы отшить её, кроме как признаться в том, что я запал на её мать.
Ника в суматохе забегает в квартиру, обувает сланцы и, попрощавшись с Викой, хватает меня за руку и тащит за собой к машине.
— Ну что ты как еле живой! Сам же сказал, что торопишься!
А я просто понял, что салон моей тачки, должно быть, насквозь пропитан Викой.
— Может всё-таки останешься дома? — спрашиваю я, притормозив у машины, но слишком поздно.
Ника запрыгивает в тачку прежде, чем я успеваю что-либо придумать.
Выругавшись себе под нос, я сам забираюсь в салон и первым делом настороженно принюхиваюсь.
Я нисколько не ошибся. Этот сладковатый аромат всюду. Он буквально въелся в кожаную обивку. Остаётся долго догадываться заметила она или нет.
— Что это?
Ника тянется на заднее сиденье, где лежит коробка с пирожными. Без спроса она берет её и крутит в своих руках.
— Это как раз то, о чём говорила Ви... кхм... Твоя мать. Там макаруны, надеюсь, ты такое кушаешь! — выдавливаю из себя улыбку, заводя мотор.
Она открывает расписную крышку от упаковки и, заглянув внутрь, пищит от восторга, что уши вянут.
Притворщица.
— Какие красивые! И выглядят аппетитно! Спасибо! — снова вешается на меня.
Её слова пронизаны лестью. Вероятно, она просто не хочет расстраивать меня тем, что не любит сладкое, и по этой причине внутри меня что-то сжимается.
