— Как скажете, Вероника… как вас по батюшке?
— Михайловна, — сказала отчество деда, потому что настоящего отца я не знала, как и его имени.
— Вероника Михайловна! — закончил он свою фразу и снова загремел посудой. — Чуть не забыл, тебе же лекарства нужно принять, — Илья зашелестел бумажками. — Точно, пребиотики — во время еды, остальную гадость — после.
— Какая-то ты неподготовленная сиделка, — закачала я головой, цокая языком.
— Уж какая досталась, — парировал он, щёлкая коробочками.
Внезапное прикосновение к моей руке пробило током. Я вздрогнула, почувствовав, как его пальцы вложили в мою ладонь продолговатую овальную капсулу и тут же исчезли.
— Глотай, сейчас дам стакан с водой.
Я послушно закинула в рот таблетку и снова ощутила его прикосновение. Он вложил стакан в мою руку и сжал её, помогая обхватить керамический корпус.
— Запивай, — скомандовал коротко, а у меня от нашего тесного контакта зародилось уже знакомое волнение.
Сделала глоток, стараясь успокоиться. Я не хотела, чтобы он ко мне прикасался.
Илья поставил свою тарелку на стол и сел рядом. Я слышала каждое его движение, ощущала его близко к своему плечу.
— Теперь ешь, — снова распорядился он, и, судя по дуновению ветерка, отправил в рот первую порцию своей стряпни.
Даже ел, как великосветский барин: бесшумно, наверное, ещё и салфеточкой губы промокнул. А рядом я — слепая деревенщина, которая может промахнуться, и накормить свой нос, или изляпать подбородок и уронить кусочки яйца на колени.
— Теперь-то чего сидишь и не ешь? — вздохнул он. — Съедобно, честно.
— Не могу, — я поджала губы, чувствуя стыд и презрение к самой себе.
Он молча положил прибор на тарелку. Видимо, понял мои переживания, и мне стало ещё более неловко.
— Подожди минутку, — тихо пробормотал он и поднялся из-за стола.
Я не понимала, что он делает, слышала только его шаги, они то приближались, то отдалялись, и, наконец, Илья снова оказался рядом.
— Повернись ко мне, — попросил всё так же тихо.
Его голос казался таким неземным и завораживающим, замедляющим все мои реакции, отчего я сразу становлюсь какой-то заторможенной амёбой. Я нерешительно сдвинулась в сторону, ещё ближе к нему, и задержала дыхание. Что он делал, я не могла понять, но улавливала движения его рук чуть выше своей головы.
— Что ты делаешь? — не сдержалась я.
Вместо ответа на мои плечи легли тёплые ладони. Я дёрнулась от неожиданности и почувствовала, как на коже сомкнулись его пальцы.
— Подожди, — очередная команда, для него, похоже, подобное общение — норма.
Илья скользнул вдоль моих рук ниже, а я едва не задохнулась от вихря ощущений. Это чувствовалось остро, и слишком интимно для меня. Что творит этот наглый мажорчик? Одна его ладонь столкнулась с гипсом и замерла, а другая пронеслась дальше и сжала мою кисть. Он склонился ниже. Настолько, что я ощутила его дыхание на своём лице. В груди затрепетало от странного волнения. Мне захотелось встать и убежать, лишь бы эта смущающая близость исчезла.
— Ты позволишь? — этот вопрос я не поняла, но он, видимо, был риторическим, потому что следом сразу последовали действия.
Илья медленно притянул мою руку к своему лицу. Ладонь накрыла его щёку, а пальцы коснулись хлопкового материала. Я замерла. Повязка? Он что, завязал себе глаза?
Недоверчиво нахмурилась и осмелела. Провела пальцами по широкой линии, убеждаясь в своей догадке. Он действительно это сделал. Скользнула чуть выше, ощущая под подушечками пальцев гладкую кожу его лба. Ещё выше — жесткие короткие волосы. Ускользнула к затылку, ощупала узелок завязки.
