Николя вот уже больше недели находился в Санкт-Петербурге. Боже! Как я волновалась в ту ночь, не зная, что с ним, где он. Мой избранник был очень близок к Керенскому, поэтому я догадывалась, что он находится в самой гуще событий. А они развивались так стремительно, что порой мне хотелось спросить себя: «А со мной ли это все происходит? Не приснилось ли? Не были ли те дни лишь страшным сном?»
Утром пришла телеграмма из Санкт-Петербурга, точнее, Петрограда, как стали именовать город на русский манер с августа 1914 года, с подтверждением того, что над нашей несчастной Родиной поднялась заря новой жизни. Тогда еще никто не знал, чем Февральская революция обернется для России. Люди, руководившие в те дни страной, хотели для нее лучшего будущего. В мечтах первые революционеры видели Россию богатой, свободной и демократической державой. Однако, наделав много ошибок, они потеряли власть, отдав многострадальную родину в руки тех людей, кто впоследствии массово истреблял население ради достижения СВОИХ целей.
Я всегда была далека от политики. Впрочем, как и многие другие мирные обыватели. Мне хотелось только одного: мира и стабильности. Поэтому я старалась не вникать в то, что происходило в те дни на улицах города, и не участвовать в митингах и собраниях. Да и когда мне было этим заниматься? С приходом новой власти жизнь в городе полностью изменилась: никто не работал, предприятия закрывались одно за другим. Последние жильцы съехали, оставив меня и маму ни с чем. Денег почти не было, впрочем, как и еды, так как вслед за заводами начали закрываться и магазины. Дошло до того, что стали выдавать карточки на хлеб и сахар.
Прошло две недели, а о Николя так и не было никаких известий, кроме той короткой телеграммы, которую я получила через несколько дней после начала революции. Я не находила себе места от тревоги и страха за жизнь человека, в которого была безумно влюблена. Меня снедали разные мысли: а вдруг с ним что-то случилось, а вдруг его за что-то арестовали? Вдруг убили, сослали? Но иногда мне приходило на ум и другое: а если он разлюбил меня? Если бросил? Господи! О чем только я не передумала в те страшные для всех дни.
Но однажды вечером в нашу дверь постучались.
– Прасковья, – поднимая голову от шитья, приказала maman, – пойди, открой дверь.
– Сейчас, матушка, – засуетилась старая нянька, ставя на стол самовар. – Иду уже, иду!..
– Батюшки! – услышали мы из передней испуганный голос Прасковьи. – Неужто вы!
Я вскочила со стула ни жива ни мертва. От волнения я не могла произнести ни слова. Неожиданно в дверях показалась мужская фигура.
– Николя! – бросилась я на шею вошедшему. – Наконец-то! Боже мой! Я не верю своим глазам! Мой Николя!
– Да, милая, это я. Похудевший, уставший, но я, – засмеялся Николай, крепко меня обнимая. – Как же я скучал по тебе! Не проходило и дня, чтобы я не думал о том, как живет дорогой мне человек, что происходит с ним. Если бы ты знала, скольких трудов мне стоило уговорить Керенского Александра Федоровича… ты же помнишь его?.. отправить меня в Москву. Сколько доводов я приводил ему, говоря о необходимости моего присутствия здесь в столь неспокойное время.
– Значит, – немного отстранившись от него, спросила я, – ты теперь будешь работать в Москве?
– Да, милая, с завтрашнего дня я возглавлю комиссию, которая будет устранять недоразумения, возникшие между солдатами, населением и рабочими. Так что если найдется для меня комната, то я с удовольствием поселюсь поближе к тебе. Квартплату обязуюсь вносить вовремя.
