Семья Сонечки также пришла к заключению, что лучше остаться в Москве. Они поселились неподалеку от нас, так что мы могли видеться довольно-таки часто. Наши встречи стали для меня некой отдушиной. Мы редко говорили о настоящем, все чаще предаваясь воспоминаниям о прежних счастливых днях.
Мамы не стало в начале августа, неделю спустя после нашей с Николя свадьбы. Накануне maman попросила меня позвать к ней Николушку (так ласково она называла моего мужа).
– Подойди ко мне, мой мальчик, – попросила его мама. – Мне надо кое о чем поговорить с тобой.
– Матушка, конечно, – приветливо улыбнувшись, откликнулся Николай, взял стул и сел поближе к кровати, на которой лежала мама. – Я слушаю вас.
– Николушка, мое время подошло к концу, – начала Наталья Николаевна бесцветным голосом. – Не перебивай меня… я знаю… я чувствую. Ты знаешь, что у Кати никого нет, кроме меня и тебя. Та дальняя родственница мужа, которую я видела всего один раз в жизни, не в счет. Дай мне слово, что будешь защищать мою девочку до конца своих дней. Она сильная, но в то же время такая хрупкая. Ей нужна помощь и поддержка.
– Я обещаю, что сделаю все, что будет в моих силах, – взяв тещу за руку и слегка сжав ее, ответил Николай. – Вместе с тем мне кажется, что вы преждевременного говорите о кончине. А кто же будет нянчить внуков? Вы же обещали, неужто не припомните?
– Увы, Николушка, – печально вздохнув, отозвалась женщина, – силы покинули меня. Я очень люблю тебя и Кати. И я так рада, что успела увидеть вас счастливыми.
– Так будет всегда, даю слово.
– И еще… – немного помолчав, вновь заговорила Наталья Николаевна. – Я знаю, что ты не веришь в сны, но все равно выслушай меня. Несколько дней назад мне приснился очень странный сон. Ты и Кати стоите на какой-то платформе. Уже холодно, идет дождь со снегом… Рядом с вами какие-то люди с оружием в руках. Они кричат, ругаются… У тебя по щеке течет кровь и капает на белый снег… Вслед за этим налетает какой-то вихрь и уносит мою дочь. Она тянет к тебе руки, а ты только глядишь на нее и молчишь…
– Вам просто приснился дурной сон, – прервал ее рассказ Николай, не поверив ни единому слову пожилой женщины.
Он знал о пристрастии моей мамы к спиритическим сеансам, поэтому не доверял словам тещи.
– Все будет хорошо, матушка, не переживайте. Никто не посмеет обидеть ни меня, ни уж тем более вашу дочь… Вам нужно отдохнуть… Спокойной ночи, матушка.
– Спасибо, – спокойным голосом проговорила матушка и закрыла глаза.
Ближе к ночи ее не стало…
Следующие два месяца прошли словно в тумане. Смерть мамы сильно подкосила меня. Боль была такая, что мне казалось, будто из груди вырвали сердце. Даже сейчас, когда я пишу эти строки, комок подступает к горлу, а глаза наполняются слезами. В то время я была готова отдать жизнь за час, за минуту, за секунду общения с ней.
Все те дни Николя был рядом со мной. Из-за своих переживаний я не замечала, как меняется настроение мужа: а оно с каждым днем становилось все мрачнее и мрачнее.
Неумелые действия Временного правительства, совершавшего одну ошибку за другой, привели к тому, что поднялась волна недовольства и началось окончательное разложение всякой социальной жизни. В бесконечных очередях за хлебом, за молоком, за калошами всегда находились люди, недовольные революцией, войной, правительством, не сумевшим облегчить тягости жизни и окружившим себя «жидами-спекулянтами».
