– Ты же видела, что когда они вмешались здесь, то Гонгадзе проиграл. Кстати, именно они спасли нас с тобой от тюрьмы. Год назад они пришли нам на помощь и сейчас хотят, чтобы мы в свою очередь помогли им.
Надежда, не меняя выражения лица, резко спросила.
– Как?!
Дмитрий Николаевич тихо, но с нажимом в голосе произнес.
– Ты должна вернуться к Гонгадзе. Вернуться, чтобы отомстить. Ты меня понимаешь? Только для этого.
В гостиной стало тихо. Надежда, опустив голову, долго стояла посредине комнаты, а затем вдруг чужим и незнакомым голосом произнесла.
– Я не хочу, не любить, не мстить Гонгадзе. – она подняла на Федорова застывшие, словно неживые глаза. – Скажи. Ты приехал сюда только для того, чтобы мне это предложить?
Не дождавшись ответа, она подошла к двери, ведущей в коридор, и открыла ее настежь.
– Если это все, что ты хотел мне сказать… – ее голос гневно задрожал. – Тогда… тогда нам с тобой надо расстаться. Прямо сейчас и навсегда!
При этих словах, лицо Дмитрия Николаевича покрылось мертвенной бледностью. Некоторое время он стоял неподвижно, затем медленно повернулся, взял с дивана дипломат и, тщательно застегнув пиджак на все пуговицы, пошел к двери. Надежда стояла, не шелохнувшись, и держалась обеими руками за стену. Их взгляды встретились. Несколько томительных секунд они, молча, смотрели друг другу в глаза. Затем Дмитрий Николаевич, опустил голову и, отведя взгляд в сторону, шагнул в коридор.
– Нет!..
Он вздрогнул и остановился.
– Нет! – крикнула еще раз Надежда и вдруг прислонилась к стене, закрыла лицо ладонями и затряслась в рыданиях.
– Дима! Как ты можешь мне такое предлагать! – сквозь слезы простонала она. – После всего, что между нами было. Как ты можешь… Ведь я же тебя люблю!
Дмитрий Николаевич на мгновение замер. Затем вдруг обнял девушку за плечи, отвел ее ладони в стороны и стал целовать в заплаканное, покрасневшее лицо.
– Надя! Милая. Прости меня. Прости, если сможешь… – глядя ей в глаза, срывающимся голосом воскликнул он. – Меня заставили это сделать. Я не хотел, чтобы ты участвовала в этой собачей грызне. Поэтому и оставил здесь, подальше от Москвы. И контакты с тобой все порвал. Думал, о тебе со временем забудут. К сожалению, я ошибся. Как только Гонгадзе месяц назад вспомнил о тебе, мне приказали активизировать твою разработку. Я тянул, сколько мог, но потом мне не оставили выбора. Поверь мне.
Он положил ее голову к себе на грудь и стал с нежностью гладить трясущимися руками ее волнистые, густые волосы.
– Меня заставили это сделать. – повторил он. – Ты не можешь представить, как мне тяжело предлагать тебе эту грязь. У меня просто сердце разрывается. Но я ничего не могу сделать. Поверь мне. Ничего. Мы всего лишь пешки в их грязных играх. И нам с тобой придется сыграть в них. Пока… А дальше видно будет. Ты меня понимаешь?
Дмитрий Николаевич повернул лицо девушки к себе и посмотрел в ее заплаканные глаза.
– Наденька! Милая моя! Я очень прошу тебя, сделай это ради меня. Я очень прошу! – с болью в голосе, попросил он.
Надежда, судорожно вздохнула, вытерла ладонью слезы, текущие по щекам и долго, не отрываясь, смотрела на него.
– Тебе это очень надо? – наконец прошептала она.
Он тяжело вздохнул и кивнул головой
– Да…
– Если я соглашусь, мы будем с тобой встречаться. Хотя бы изредка. – после небольшой паузы, всхлипывая спросила она.
Он помедлил, потом грустно сказал.
