Раздумывая, кинуться ли за ними вдогонку или присоединиться к ходокам, окружившим этот пятачок поверхности земли, во главе с Симоном, Иван стал выбираться из своего укрытия. Оказалось, что залезть в него было намного легче, чем выбраться. Длинные затёкшие ноги цеплялись за несуществующие выступы, ломило всё тело из-за принятия неестественных поз каждого его члена и каждого сустава. Песок круга тускло светился и едва рассеивал темноту.
Наконец, ноги коснулись пола, Иван с удовольствием прогнулся, потянулся до хруста в костях и повёл плечами, выгоняя из себя мозглость и оцепенение.
Бездумно постоял у призрачного круга, машинально отмечая в нём едва заметные светотени, заткавшие его пространство. Глубоко вздохнул и решил всё-таки податься к Симону. Рассказать, как тут всё было. Подумал так и, усмехнувшись, вспомнил:
– «Испугался чертёнок, и к деду, рассказать про Балдову победу…»
Но вновь вспыхнувший яркий свет ослепил его.
Иван непроизвольно прищурил глаза, а когда смог видеть, то вздрогнул от страха и омерзения, так как оказался в тесном окружении тварей, напавших на него по дороге из оазиса трёхглазых. Он тогда избавился от них, несколько раз перескочив из мира в мир, обгоняя их на переходе. Но если те ничего, кроме своих когтей и клыков не имели, то эти были вооружены кинжалами и палками. Да и глаза их, диковатые и тусклые, всё-таки были более осмысленными.
Сказать, что такое окружение застало Ивана врасплох, – ничего не сказать. Ничего подобного он не ожидал. Но и для этих тварей, по всей видимости, он стал такой же внезапной непредвиденностью. У некоторых из них отвалилась челюсть от страха или неожиданности, а иные попятились, отгораживаясь от него телами сотоварищей.
Готовый уйти на дорогу времени, чтобы совершить однажды уже испробованный манёвр, Иван медлил. Эти существа не походили на тарсенов. Впрочем, как и предыдущие, недавно совершающие танец вокруг вещей. Такое разнообразие способных ходить во времени людей и других, и то, что разумных созданий, столпившихся в одной точке зоха, и, по всей видимости, не спонтанно, а, напротив, целенаправленно, могло заинтриговать любого, тем более Ивана…
Это как ходить по просёлочной дороге в ясные погожие дни середины лета. Сухо, земля тёплая, босиком пройтись по ней – наслаждение. Кругом зеленеет трава, листва на деревьях едва колышется ветром, отчего слух улавливает лёгкий ласкающий шумок. Дорога прямая, светлая, зовущая вдаль. И главное, по ней не страшно пройтись и одному. Людей нет, зверьё, если оно и есть, где-то прячется в зарослях…
Именно так Иван вначале ходил по дороге времени.
Затем, оказалось, что не так всё хорошо на этом просёлке по мере течения времени. Вот и осень, дожди, сумрак, похолодало. Земля превратилась в грязь, листву сорвал завывающий ветер, даль скукожилась, а под ногами появились следы «неведомых зверей», а на самой дороге тесновато от других идущих неведомо куда путников. Да кто-то рядом, за оголённым придорожным кустарником бормочет или чавкает, жадно пожирая кого-то. Идёшь и оглядываешься.
Жутковато…
Но коль скоро есть возможность обезопасить себя каким-либо образом – незаметно скрыться или убежать, то становиться любопытно, кому это ещё не сидится в такую непогоду, что заставило его мокнуть под дождём? Не совпадают ли у них интересы?..
Такое уникальное явление, как ходьба во времени, на глазах Ивана расширяло свои границы, увлекала, требовала осмысления…
