А за просьбу, общение и координацию всего механизма отвечало ещё более сложное сооружение – центр нейроуправления. Был он не у всех. Далеко не у всех кораблей, и не все межмирники его желали. От долгого взаимодействия с разумными нейроцентр корабля начинал умнеть и мог повести себя непредсказуемо. Посему многие эрхи его ограничивали, либо просто убирали, лишая корабля свободы воли и мысли. Бу-Ож так не делал. Его корабль не имел искусственных ограничений, оттого управление им доставляло пусть намного больше хлопот, требуя лучшей координации работы мозга, но и доставляло больше удовольствия и помогало блуждать по мирам с более высокой скоростью и точностью.
Итак, подойдя к своей Хаа-Юлае, Бу-Ож провел кончиками пальцев по едва заметным бороздкам на брюхе корабля. Едва слышно загудел мотор, проснулся от мягкого прикосновения нейроцентр. Корабль вышел из спячки. Внутри загорелся свет, подсвечивая иллюминаторы и кабины. Сзади спустился помост, открывающий дверь в грузовой отсек.
Тщательно вытерев босые ноги, Бу прошёл внутрь. Внимательно оглядел грузовое помещение, проверил, всё ли лежит на месте и прошел дальше в чрево корабля. В каюте и кают-компании он задерживаться не стал, переходя по маленькой лестнице вниз в небольшое помещение, где и находился энергетический модуль, отвечающий за силовое поле вокруг корабля. Летать можно было и без него, но риск возрастал неимоверно. К тому же в таком случае не работал режим невидимости и изменения цвета и фактуры корпуса. Пытаясь разрешить задачу работы, Бу-Ож почти четыре умата8 не вылетал с планеты. Десятки бессонных ночей, ошибки, множество проверенных схем, из которых почти ничего не срабатывало. И наконец, решение было найдено. Но даже при решённой теоретически проблеме, прошло несколько часов, прежде чем механизм был починен и довольный эрхи вылез из тесного помещения и проковылял в переднюю часть корабля, которая и представляла из себя систему управления. Огромный, панорамный передний фонарь позволял без особых проблем осматривать пространство как с сиденья управления, так и с площадки нейронного ведения корабля.
Первое представляло собой довольно сложную конструкцию. Огромное кожаное кресло находилось внутри вращающейся полусферы. Вращение было необходимо для более точного установления координат и измерения пространства.
Спереди кресла находился модуль рулевого управления, состоящий из коробки чтения координат, штурвала да рычагов плоскостей. Рядом располагался столик, на котором стоял увесистый поисковой шлем с темными круглыми гоглами, увенчивающими латунную маску. Сам шлем был из мягкой бронзы, с меховым подшлемником внутри, множеством пряжек, проводов и креплений дополнительного оборудования. На этом же столике находилась и машина для внесения нужных координат, похожая на пишущую машинку, только клавиш было в несколько раз больше. И печатала она не буквы, а выбивала символы в схематической карте, которую необходимо было вставлять в блок рулевого управления для настройки полёта. Необязательная, но удобная функция.
Площадка нейронного управления находилась почти на самом носу корабля и с виду казалась куда проще. Но только казалась. Т-образная стойка, на которую можно было опереться грудью, если устал, да два столба с отверстиями, заполненными мягким вязким материалом. Вставляя в него ладони, межмирник напрямую подключался к нейросети корабля и мог управлять им ментально. Это было точнее, быстрее, но требовало куда больше усилий, хладнокровия и выдержки, нежели простое управление.
