Не могу умолчать еще об одном эпизоде. Когда пленные рыли могилу в огороде, мама послала сестру посмотреть, где роют могилу. Пленные попросили сестру: «Девочка, принеси нам хлеба, мы же голодные». Сестра в ответ: «Как я принесу, меня немцы застрелят». Они ей говорят: «Ты к нам не подходи, воткни куски хлеба в плетень, а мы заберем». Сестра пришла домой, рассказала все маме, та отрезала ей 4 ломтя хлеба, сестра спрятала в плетне и пошла к пленным, рассказала. Потом отошла в сторонку и наблюдала. Они подходили по одному, брали хлеб, клали его в карман, и по крошке, по кусочку отправляли в рот и смотрели по сторонам, чтобы их никто не увидел.
Бабушка умерла 20 октября 1942 года.
Когда прошло 9 дней, мама помянула бабушку, раздала оладушки родным и соседям. Через месяц, 1 декабря 1942 года, бабушке исполнилось 40 дней. Мама напекла 40 оладушков, взяла меня с собой, и мы пошли в ригу раздавать милостыню. Что такое рига – это метровый плетень и 10 м крыша, там сушили снопы в ненастную погоду (дожди). В риге в основном находились больные, эвакуированные с города Воронежа. В это время в стране свирепствовал тиф. Когда мы с мамой подошли к риге, там стоял стон и плач. Один кричит – пить, другой кричит – есть, третий кричит – замерз! Наши солдаты пленные их грузят на подводы и говорят: сейчас напьешься, наешься и согреешься. Когда мы зашли в ригу, там в несколько рядов лежали больные. Под ними подстелена солома, лежат в одежде, а на улице в это время мороз был минус 40 градусов. Мама начала раздавать оладушки. Там, кажется, тысячи рук тянутся: дай мне, дай мне, очень многие кричат. Мама раздавала тем, которые в сознании, просили милостыню, интересовались, кого поминать. Мама отвечала: «Помяните рабу Божию Марию». Людей, которых пленные вывозили на санях, сбрасывали в специально вырытый ров живыми. Домой мы пошли другой улицей. Не доходя до того оврага, куда сбрасывали больных, стоял старичок с палкой. Мама, видимо, хотела заглянуть в овраг, он маму знал и говорит: «Матрена, бери мальчонку и беги отсюда, а то и сами там окажетесь». Мама, видно, и сама напугалась, мы спустились вниз и бегом домой. Когда мы были в риге, мама от кого-то узнала, куда увозили больных.
Что такое погреб? Это запас продовольствия практически на целый год. Помидоры, огурцы – на 8—9 месяцев. В погреб мы ссыпали по 70—90 ведер картошки, чтоб хватило до весны. В яму тоже закапывали по 70—90 ведер, а когда земля оттает, яму вскрывали, картошка, как с грядки, новая. Огурцы, помидоры, капусту солили в 100-кг бочках и еще две маленькие бочки по 50 кг, в них тоже огурцы и помидоры. И вот эти все запасы нашего продовольствия немцы съели и плюс к этому съели всех овец и кур. У нас сохранилась одна корова, и то с каким трудом мама ее сумела сберечь!
Солили раньше огурцы так: в колодезную воду сыпали соль, размешивали, опускали туда яйцо. Если яйцо всплыло, раствор выливали в бочку. Специи, конечно, добавляли: хрен, листья смородины, вишни, чеснок – и все сохранялось хорошо. Когда нас немцы выгнали из дома, на погребе повесили свой замок.
Был такой случай. Часть картошки мы ссыпали в погреб, а остаток лежал в сарае. Потом мы вырыли яму, ссыпали туда картошку. Немец там присутствовал, смотрел, что делать будут. Мама сверху накрыла картошку ржаной соломой и начала закапывать. Немец говорит: нихт, неправильно. Немец ушел, принес трубу от глушителя, но она чистая, ставит посередине ямы, а теперь, говорит, закапывайте. Закопали яму, трубка на поверхности осталась 10—15 см. немец показывает, как будет, снимает пилотку и кладет на трубу, т.е., закроешь. Картошка сохранилась, как только с грядки – воздуха ей не будет хватать.
