Я пошел, забрал калоши, и мы тронулись в путь. Когда мы ехали в лес, санки были пустые, и нам казалось, что нам эта работа по силам. А когда нагрузили дрова, санки глубоко проваливались в снег, и не было никаких сил их тащить. Проедем метров 100, давай отдохнем. Подъезжая ближе к дому, мы отдыхали уже через каждые 20 м. от дома мы были уже близко, а сил не было. И я пошел домой к родственникам за помощью. Пришли трое – Нюра, 1927 г.р., Катя, 1929 г.р., Семен, 1931 г. р. Они помогли довезти дрова до дома.
Уже наступили сумерки, темно, а нас нет. Мама не находит себе места, думает, наверное, что замерзли. Мама себя ругала, корила: «Да зачем я их отпустила одних?». А причиной всего было то, что нас из дома выгнали немцы, и санки наши остались там, и мы ездили на дядиных санках, а они не едут. Потом мы еще не раз ездили за дровами, мама занимала у соседей санки, и мы ездили со взрослыми, одних мама больше нас не отпускала.
Январь приближался к концу. Немцы чувствовали себя неспокойно, с утра до вечера вывозили вещи, трофеи, видно было, что готовят к уничтожению. Последние дни перед отступлением, с 26 января 1943 года, начались пожары. Сжигали, видимо, все, что не могли с собой увезти. 28 января 1943 года, рано утром, первые отряды немцев ушли и сразу подожгли под мостом вещи и в других местах. Все горит, народ весь на ногах, в тревоге. Разведка, которую отправлял полковник Васильев, не успела вернуться, а уже стало светло. И вдруг в нашу деревню прилетели три артиллерийских снаряда. Деревня наша содрогнулась. Один снаряд упал недалеко от дома, в котором жили Сидоровы. Дом дрогнул, но устоял. Второй упал недалеко от мельницы. Третий снаряд угодил в дом Чуровских (это не дом, а хата небольшая, она вся ушла в землю).
У немцев началась страшная суматоха, спешат, кричат, лошадей гонят, стараются побыстрей удрать. В это время подожгли склад, где была техника – велосипеды, мотоциклы, и к этому складу был пристроен сарай, и там находились лошади. Склад подожгли, а про лошадей или забыли в спешке, или они больные. Как они, бедные, ржали, сгорая в огне. Мы не очень близко были, но было очень хорошо слышно. Я видел тела сгоревших лошадей. Когда немцы ушли, улица опустела, началась эвакуация местного населения. Ведут на веревочке коров, на спине висят два снопа сена и два мешка на спине у коровы с вещами и продуктами. Мама стояла у окна, всех проводила, улица опустела. Мама говорит: «Теперь пойдем и мы». Мама тоже подготовилась, связала узелок, дала сестре и мне дала узелок. А у мамы на руках брат, ему шел 17-й день. Вышли мы из дома, прошли метров 50, мама остановилась и говорит: «Куда я иду? Нам там смерть». И мы вернулись назад. Узнав, что наши войска преследуют немцев, люди вернулись домой. Люди начали рыться в кострах, ребята тащили сгоревшие велосипеды, мотоциклы и запчасти к велосипедам. Дней через 5 уже начали ездить на велосипедах, только без камер и покрышек, на ободах по снегу. А в кострах, где горели, вещи, это оказались награбленные немцами вещи, которые они в спешке не могли с собой увезти, там и одеяла, и подушки, пальто и многое другое.
Прошло не очень много времени, но было уже светло, и в селе появился полк Васильева. Шли они очень быстро, практически бегом. Мы вышли на улицу, увидели своих бойцов-освободителей. Тетя Наташа, мамина двоюродная сестра, вышла с решетом, начала сухари раздавать солдатам. Полковник запретил им брать сухари, но первые взяли.
