Кличка напомнила о благодарности Волка, и в других конфликтных ситуациях в казарме я стал использовать «настроение Волка на охоте»: старался выбрать лидера и, глядя ему в глаза, подходил ближе. Если он отводил глаза, ситуация решалась в мою пользу, если нет… В половине случаев противники, наоборот, приходили в большую ярость. Так было в конфликте с группой старослужащих, памятный знак которого – кривовато сросшийся нос – остался до сих пор. Но пока был в сознании, не боялся, действовал расчетливо и, по рассказам друзей, эффективно.
Нежелание реагировать на вербальную агрессию затрудняет жизнь и сегодня. Годы давно не те, чтобы драться, и не принято в университете. Бывает, что слышу претензии или обвинения, кажущиеся настолько нелепыми, что не считаю нужным отвечать. Изредка, каждый раз с удивлением, слышу потом от присутствующих: «Ты не оправдывался и сам не обвинил в ответ. Значит, виноват или испугался». Сразу вспоминается казарма и наглеющие из-за молчания сослуживцы. Сейчас, конечно, могу отвечать и вербально, но делаю это редко. Как трудный, нудный, но необходимый ритуал.
Волк не считает лай нападением. Для него это просто странные звуки, которые мешают самим же собакам жить содержательно – охотиться. Нормальный Волк, услышав лай, молча уходит на свою содержательную территорию. Но иногда собаки слишком раздражают. Тогда Волк молча возвращается через несколько суток. Собаки удивляются: за что? Со своим лаем они это никак не связывают.
29.01.98
Возможно, что моих записей хватило бы на издание книги вроде «Рецепты от Шамана», но сам я не пользовался этими рецептами. В эту публикацию практические советы без изменений включены, лишь если они попали в один день с важным диалогом.
– Как ты готовишь этот папоротник[22]?
– Солил.
– Как?
– Слой папоротника, слой соли, сверху пресс, чтобы он дал сок. Через неделю сок сливаешь, ворошишь папоротник и заливаешь рассолом.
– Сколько соли?
– Пока не перестанет растворяться.
29.01.98
С годами выяснилось, что круг общения Шамана неожиданно широк. Сегодня я бы даже сказал, что, живя на берегу, Шаман общается со всеми окружающими его людьми. Некоторые виделись с Шаманом лишь раз как больные или ухаживающие за больными, другие общаются редко, но регулярно. Ни эти люди, ни Шаман не находят в таком общении ничего удивительного.
– Где ты вообще берешь соль, крупу?
– Кузьма привозит.
– Почему он это делает?
– Почему ты приносишь мне вещи?
– Они не нужны нам в городе.
– Но ты долго несешь их на себе. А патроны, горелка?
– Это подарки.
– Почему ты это делаешь?
– Я хорошо к тебе отношусь.
– И они хорошо относятся. Я лечу их и подсказываю, где, сколько рыбы можно взять.
– Откуда знаешь про рыбу?
– Есть правила, признаки, вообще и местные.
– Расскажи чуть.
– Например, речка не должна быть перекрыта сетью больше трех дней в неделю. И не подряд.
– Почему?
– Рыбе нужны проходные дни, чтобы не переводилась.
– А местные?
– В окрестностях Магадана рыба идет хорошо в нечетные годы, плохо в четные.
– А в других местах?
– Надо там пожить, почувствовать. Севернее, может быть, правило четности не так сильно выполняется.
– Еще есть какие-то признаки?
– Горбуша ходит в год с брусникой, не ходит с грибами.
– То есть грибы ходят в четные?
– Не всегда. Четность – более общий признак.
– И у отдельных речек есть приметы?
– Конечно.
– Ну ты шама-ан. (Смеюсь.)
– Хоть горшком назови. (Смеемся вместе.)
