– Село в Грузии
– На целых двадцать дней отделаемся, или отделимся от него, как церковь от государства и вино сами сделаем. Так будет лучше, а то отравит и заморит нас, как крыс, понял?
– Что тут понимать, это то, что надо, обнадежил, вечным должником буду…
– Слыхал, будто усадьбу продаёте деревенскую, не жалко разве? Родовая все-таки.
– Ты- брат мой и скажу: поехал туда этот мочепиица, притворился больным, будто сердце прихватило, позвал соседку, запер дверь, пороху хватило и схватил её. Хорошая игра словами, но мне не до игры. Захочется папочке женщин, море по колено, вернее по три буквы и ловит их в мутной воде, но на этот раз сорвалась золотая рыбка… Там больше нам не показаться, стыд и с рам. Он и есть воскрешенный медный лоб- Распутин с бешеным, стальным членом.
– Ладно уж, все мы-мужики грешные, не обращай внимания.
– Если б твой отец «отважился» на подобное, мне было б, конечно, до лампочки.
Тут я красноречиво промолчал, ибо комментарии были излишни, как презерватив для евнухов.
Дорога была отнюдь не утомительной – слабительной. Не обошлось без невесёлого злоключения и весёлого приключения. На каком-то не досчитанном километре спустилось не пятое колесо в телеге, а самое первое и чуть не перевернулись. Сняли, заменили резиновую камеру и начали дуть и раздувать, устали мы с другом и задал я естественный вопрос:
– Может, хватит? Давление небезопасная штука…
– Манометра нет, но вижу до кондиции далеко, пригласим подкрепление. Папа, помоги, чуть-чуть и всё!
Вышел Аверкий, отложил трость, снял фрак, руками уперся в горизонтальную рукоятку насоса формы длинного цилиндра и начал качать, словно плачущего младенца. Дул как мог, но с течением времени устал и сам надулся.
Вдруг запахло чем-то мерзким и отвратительным. Боря, испугавшись, что хозяин нагадит в собственные штаны, завопил:
– Хватит, папаша, воздуху в камере настолько тесно, что через твою прямую кишку наружу вылезает!
В не в конечном итоге колесо поставили обратно и погнали вовсю.
Доехали: приветствия, поздравления, наилучшие пожелания, возобновление старых знакомств зарождение новых, осмотр винных погребов и дегустация «Хванчкары»*. Потом Аверкий пожелал отдохнуть. Ему безоговорочно предоставили эту возможность, причем в лучших условиях.
Накрыли длинный, шикарный стол. На белоснежной скатерти щеголяли разноцветные блюда, словно невесты, засидевшие в девках. Колокольный звон, оповещающий о начале крупномасштабного Лукуллого пира, задерживало опоздание первого секретаря райкома, но поступило благоприятно- многообещающее донесение: «Приступайте, я скоро присоединюсь».
_____ * Сорт грузинского красного вина
Борис Аверкиевич времени, как и денег, легкомысленно не транжирит и, слегка подтолкнув меня локтем и, целясь указательным пальцем, как ружьем в одного детину, спросил:
– Каков мужик, ничего?
– Про содержание промолчу, а по форме настоящий, крепко и торчком стоящий рачинский князь.
– Рабочий завода, вернее, бочар, давай моему папаше выдадим- продадим за долгожданного секретаря райкома, давно мечтает с ним познакомиться. Как венецианский ростовщик во всем выгоду ищет.
– Благословляю тебя на ратный подвиг. Моя хата с краю. Дело скользкое…
Борисово высокоценящее, целеустремленное внимание не осталось незамеченным и Аверкий подозвал преемника:
– Кто таков?
– Как кто, секретарь, которого заждались, ты что телевизор не смотришь?
