Тэсса едва удержалась от того, чтобы не потрепать его по загривку, как хорошего песика, выполнившего команду.
— Надо завести в Нью-Ньюлине библиотеку, — задумалась она. — Холли, может, ты и на это подкинешь денег?
— Запросто, если вы поможете мне с новой картиной. Из этих, — и он помахал в воздухе рукой.
Тэсса замерла, переглянувшись с Фрэнком.
У нее пересохли губы.
Такое случалось не в первый раз, но она все еще не привыкла. Возбуждение и стыд, оголенные нервы и обнаженность во всех ее проявлениях.
Холли называл это новым подходом к искусству, но Тэсса понимала, что его вовлеченность также физическая и эмоциональная. У Холли были сложные отношения со всем, что касалось секса, многие годы он хранил целибат, опасаясь растратить вместе со спермой и часть своего таланта.
Глупость, но он в это верил, и случайный оргазм, случившийся с ним во сне, едва не свел нервного художника с ума.
— Бренда считает, — осторожно проговорила она, — что ты можешь чувствовать себя одиноким. Мы с Фрэнком не сильны в подобного рода разговорах…
— Вы с Фрэнком, — перебил он, неожиданно вспылив, — вы с Фрэнком! А я сам по себе! И с каких пор Бренда стала специалистом по душевной организации гениев?
Тэсса расстроенно села за стол, не зная, что ответить.
— И что скажет дворецкий о твоих… непристойных творческих экспериментах? — натянуто спросил Фрэнк.
Холли задумался, взирая на запеканку так, будто надеялся увидеть там ответы.
— Но я нуждаюсь в блинчиках и тортах, — произнес он жалобно. — Ничего не хочу сказать, Фрэнк, но твои завтраки просто ужасны. А Мэри Лу запретила мне появляться в «Овечке» еще, по крайней мере, месяц.
— Да, на пекарне появилось объявление «Холли Лонгли вход запрещен», — подтвердила Тэсса.
— Неблагодарность жителей этой деревни просто зашкаливает, — он удрученно ковырнул румяную картофельную корочку и громогласно застонал.
— Люди не любят, когда им причиняют добро без спроса.
— Глупости! Люди и сами не знают, чего хотят.
— Зато наш Холли знает наверняка, — покачал головой Фрэнк. — И что тебя потянуло рисовать на чужих стенах? У нас осталась еще парочка чистых — в кладовой и кабинете.
— Но туда же никто не заглядывает даже!
— Кстати об этом, — встрепенулась Тэсса, — почему бы тебе, Холли, не обустроить свою мастерскую в кабинете? Наша гостиная похожа на склад.
— Неприемлемо, — насупился он, — в кабинете скучно.
Холли был как кот, который все время крутился под ногами, но вроде бы не нуждался в компании.
Холли, расстроенный и голодный, ушел спать пораньше, и Тэсса пообещала себе рано утром сходить для него за куском абрикосового пирога с базиликом и тем приторным кофе с пенкой, который он так любил.
Фрэнк, уставший за день в своей мастерской, тоже поднялся наверх, чтобы принять душ.
Тэсса прошлась по гостиной, рассеянно собирая вещи и пустые коробки.
Она позволила себе немного помечтать о дворецком — ах, как было бы здорово, если бы пыль исчезала сама по себе, а свитера и ботинки не валялись где попало. Но Фрэнк был прав: внутри этого дома порой происходили слишком сложные для посторонних глаз вещи. Холли был как встряхнутое шампанское в бутылке с неплотной крышкой — вот-вот запертая в нем энергия выплеснется наружу.
И хорошо бы этому не было лишних свидетелей.
В дверь заколотили.
С кроссовками Холли в руках, которые Тэсса намеревалась убрать в шкаф, она открыла.
На пороге стояла взволнованная Вероника.
