Холлнуорд - страница 14

Шагая, Морэ́ отсчитывал номера на тонких, из прессованных опилок, обшарпанных дверях коридора и остановился в середине, на номере восемь, аккурат на краю круга от первой лампы. За дверью стучали посудой, слышались детские голоса. Он постучал и все звуки разом смолкли, потревоженные нежданным звуком. Кто-то смыл воду в унитазе в конце темного коридора и все трое на мгновение повернули голову в сторону шумящей воды. Вкрадчивые шаги оповестил о том, что к двери изнутри подошли, мигнул глазок и дверь открылась на расстояние цепочки, навешанной изнутри.

– Энтони Райс? – бросил в проем Морэ́, не снимая платка и очков.

– Да, – худое лицо мужчины замаячило в проеме, – что-то случилось?

– Подселенец.

Лицо мужчины мгновенно побелело и вытянулось, он на секунду обернулся в комнату, показав в проеме затылок с черными примятыми волосами и пробивающейся в них лысиной.

– Но мы не подавали заявку, – затараторил он, повернувшись к Морэ́, – Мы сами со всем справляемся, да и места у нас не…

– Это решаю не я.

– Да, я понимаю, – обреченно ответил Райс, – просто все это так … неожиданно.

Он закрыл дверь, раздалось шуршание цепочки и дверь снова открылась. Теплый, чуть влажный воздух с запахом вареной капусты выплыл в коридор. Райс отошел, пропуская вперед Морэ́. Однако тот шагнул в сторону и остался стоять в коридоре, в комнату прошел Лопез, увлекая за собой Лейлу. Морэ́ пальцем поманил Райса в коридор.

Мокрая простынь, детские штанишки, прямоугольный кусок ткани с разлохмаченными краями, были развешаны на веревке в углу, над каркасом пустой, чуть кривой металлической кровати. Два узких, пыльных прямоугольных окна, почти под потолком, пропускали мало света, только голая лампочка в патроне на проводе освещала светло-коричневую комнату. У правой стены поставили шкаф из ДСП, оклеенный лаковой пленкой под красноватое дерево. Две двери наверху, две внизу, лампа размыто отражалась в дверце верхнего шкафчика, вторая дверь чуть кривила, краска под бронзу с маленьких металлических ручек уже стерлась. Стол с клеенкой посередине комнаты, чуть ближе к входу, вокруг шесть потертых стульев. Два черного, два когда-то белого, и два серого цветов. В дальнем правом углу железная двуспальная кровать с толстым скособоченным матрасом, вдоль левой – три детских одноместных кровати. Сразу у входа, слева стоят электрическая плита на две конфорки и напольный шкафчик с подставкой для ножей, тарелкой, грязной разделочный доской и овощными очистками. Справа два узких напольных шкафчика, навесной шкафчик с тусклым зеркалом и раковина из нержавейки. На плите закрытая крышкой желтоватая алюминиевая кастрюля.

Худощавая женщина, одетая в синеватое платье, с острым подбородком, выбритой головой, светлой кожей и узким, чуть горбатым носом, сидела на двуспальной кровати, маленький мальчик обнимал её за ногу. Еще двое детей, девочка и мальчик, сидели за столом, разложив перед собой газетные листки. Лопес отпустил локоть Лейлы и вышел в коридор. Дверь закрылась.

Женщина настороженно смотрела на Лейлу серыми глазами, поглаживая обнимающего её мальчика по коротким коричневым волосам. Старший мальчик взял газету и принялся отрывать от нее одинаковые длинные узкие полоски, складывать одну на другую, а у девочки расширились глаза, она повернулась к женщине с громким шепотом:

– Мама! У нее на голове длинные волосы?! Ты видишь? – девочка вскочила на ноги, отчего её бледно-зеленое платье без рукавов зашуршало, – Она же нас заразит!