Либерий, быстро обдумав полученную информацию, озвучил свой вывод:
– Этот след появился не раньше ночи. Будь иначе, его бы совсем замело.
– Похоже, так, – кивнул Хрюк, искренне считая, что его мнение безумно интересно всем присутствующим.
Скривившись брезгливее, чем прежде, Цапий указал в сторону лагеря:
– Сходите, хорошо осмотрите эти следы. Изучите их хотя бы на тысячу шагов.
– Тысяча – это сколько? – не понял Ренатий, или, что скорее, пытаясь затянуть время, чтобы увильнуть от работы.
– Хрюк тебе объяснит. Идите.
Подождав, когда охотники удалятся, Цапий обернулся к Либерию:
– У нас заканчивается продовольствие. Надо возвращаться.
– Возвращаться?! Да это наверняка следы технотварей. Или хотя бы тех, кто что-то о них знает. Ведь все это, – Либерий указал на пепелище, – их рук дело.
– У нас нет продовольствия. Я не могу рисковать воинством Церкви. Лошади падают одна за другой, скоро нам придется нести амуницию и оружие на плечах, а затем и сами начнем умирать. Слишком тяжел оказался путь, пора разворачиваться.
– Те, кто оставили след, опережают нас на часы. Если не жалеть сил, быстро их догоним.
– Они тоже могут не жалеть сил. От лошадей по такому снегу толку мало. Даже эти пьяницы на лыжах могут ходить быстрее любого из нас. А если эти люди такие же умелые? Нет, брат, хоть и обидно останавливаться, но я командую возвращение.
– По возвращении я буду вынужден доложить иерархам о вашем малодушии! – в бешенстве, помноженном на отчаяние, выдал Либерий. – Мы ведь несколько месяцев потеряли на поиски древней скверны. Нам пришлось использовать невосполнимую силу артефактов, чтобы сломить горцев, шесть наших братьев потеряли, я уж не говорю о павших в битвах летом и по осени. И теперь уходить?
Цапий, тоскливо уставившись на юг, еле слышно произнес:
– Сколько ни идем, они нас постоянно опережают. Смирись, брат. Мы просто не рассчитали своих сил.
– Но мы пока не голодаем.
– Однако рационы сокращены, а это плохо – слабеем.
– Можно поискать дичь.
– Здесь ее нет. Лишь зайцы да лисы, и куда реже что-то стоящее. Даже сволки на зиму отсюда уходят. Мы только потеряем силы и время ради этих крох.
– В горах дичи было больше, по пути назад будем ее добывать.
– Она разбегается от нашего воинства. Слишком нас много. Сотню еще как-нибудь можно прокормить дичью, но две тысячи никак.
Слова Цапия навели Либерия на другую мысль:
– А что, если разделить отряд? Большая часть вернется, а остальные продолжат погоню.
– И в чем смысл?
– Тех, кто пойдет по следу, надо будет обеспечить продовольствием за счет основных сил.
– То есть отдать все? И как же они будут возвращаться? В зимнем походе достаточно два-три дня не поесть, чтобы свалиться от усталости.
– Будут есть лошадей.
– Которые сами падают с такой скоростью, что скоро ни одной не останется.
– Брат. Достаточно сотни воинов – это не так много.
– Даже двух тысяч может не хватить для битвы.
– Я бился с этими древними, не такие уж они и сильные оказались.
– Скорее странные. К тому же слабыми их тоже не назвать: вы их не победили, и потери оказались большими.
– Им помогли горцы.
– Кто знает, что им поможет здесь, рядом с землями Тьмы?
– Полсотни воинов. Брат, всего полсотни воинов, и ты с чистой душой скажешь иерархам, что сделал все возможное.
– Гибель еще полусотни воинов мне будет трудно объяснить иерархам.
– Хорошо. Дай мне всего десяток. Это ведь так немного.
