Но я почему-то совсем не почувствовал разочарования.
* * *
Дижон – район Академии, утро
(12 апреля 1402 года, следующий день)
Утро встретило пением птиц и лишь легким сушнячком. По-настоящему в горле у меня пересохло, когда за завтраком выяснилось, что мать его, магистр, уже два часа, как в пути. Правда, прежде чем я наговорил чего-нибудь неловкого, Бланка принесла льняную торбочку с передачкой.
Внутри нее был герцогский патент на чин «лейтенанта» – командира стрелков в Сент-Апполинарской наемной роте.
«…Ага, Сент-Апполинар – это же, по-моему, название одного из пригородов Дижона, да его я уже слышал. Так, а что там еще…»
Еще в мешке нашлось герцогское Распоряжение на имя его Генерального казначея, о выдаче мне личного и ротного довольствия начиная с момента вступления в командование. Правда, последнее уточнение относилось лишь к довольствию самой ротой.
Мой собственный аванс в 300 ливров, из расчета два ливра в день, можно было получить, наверное, даже сегодня. По крайней мере, по документам я уже со вчерашнего дня считался принятым на службу Его Светлостью герцогом Бургундии Филиппом II де Валуа и прочая, и прочая.
В документе не упоминалось, но я знал, что новый начальник был из рода Капетингов, или по аналогии с германоцентристской манерой Вальдемара – цу Капетинг.
На счет конкретного срока начала командования ротой ни в одной бумаге даты проставлены не были, но в тексте самого Распоряжения оставили место где, судя по всему, должен был расписаться и поставить дату маршала Бургундии, как нынешний командир гвардии.
Я припоминал, что в ближайшие два-три дня, по словам Вовки, можно вообще не чесаться, а вот потом – уже можно съездить во дворец, и попытаться «поклониться» …вроде бы маршалу, как представителю нанимателя. И надеяться хотя бы через недели две или три увидеть своих подчиненных.
Нет, в нашем мире я, конечно, не так уж часто менял работодателей и мог чего не знать, но такого способа зачисления в штат точно не припоминал. Растерянно оглянувшись, я нашел спокойный взгляд Бланки, и ухватился за него, как за спасительную соломинку.
– Милая, а твой господин что-нибудь еще не передавал мне? А то знаешь, я слегка озадачен из-за того, что он забыл упомянуть такую малость, как свой срочный отъезд…
В глазах девушки заплясали смешинки, а взгляд вильнул в сторону. Но не смущенно… Словно бы подсказывая что-то и, естественно, я глянул именно туда. Справа от меня с кувшином в руках выжидательно замерла Флоранс.
– Ну, пожалуй, это и впрямь очень важное и правильное сообщение с его стороны. Думаю, мне стоит изучить его куда внимательнее… – напоследок благодарно улыбнувшись Бланке, я подхватил по руку хохочущую брюнетку и мы удалились в апартаменты.
Больше в тот день я ошибок не совершал и даже не пытался покинуть гостеприимный Вовкин особняк.
* * *
Дижон – район герцогской резиденции, первая половина дня
(14 апреля 1402 года, еще через день)
Все-таки оказалось, что следовать этому плану смог бы лишь кто-то менее деятельный. Я был просто не способен лишь жрать, спать …ну и вообще – осваивать только физиологические потребности. Тем более что желание попробовать свои силы в новом деле неожиданно начало накапливаться.
Если поначалу я согласился на лейтенантство больше из дружеских соображений и на авось, то теперь мне уже прямо хотелось поруководить. Все эти «равняйсь, смирно, отбой» которых я избежал в своей собственной жизни, сумели подобраться здесь, после моего второго рождения. И вот уже всего через сутки после отъезда товарища, я стою со стороны парадного входа в резиденцию бургундских герцогов.
