Паника нарастала, стены как будто сдвигались. Петерссен проницательно взглянул на меня. При всей своей деликатности он, кажется, уже начинал терять терпение. Был бы здесь лейтенант Маттиас.
Что бы он сказал мне? Что бы посоветовал сделать?
«Поступайте, как велит вам долг».
Слова Маттиаса эхом отозвались в моей голове, словно он был здесь и произнёс их вслух. Такой совет однажды дал ему отец, и он передал его мне.
«Жизнь иногда выбрасывает тебя на новую дорогу, – говорил он. – Когда это происходит, не отчаивайся, ступай постепенно, шаг за шагом».
Я набрал в грудь воздуха, пытаясь справиться с паникой, потом повернулся к регенту и кивнул:
– Хорошо. Сейчас я оденусь и предстану перед своим народом. Таков мой долг.
Петерссен с облегчением вздохнул:
– Прекрасно, ваше высочество. Поверьте, это очень важно. Прислать вам слуг, чтобы помочь одеться?
– Нет, спасибо. Я сам.
Кивнув, регент вышел из комнаты, оставив меня одного. Некоторое время я просидел, прокручивая в голове одни и те же мысли. Затем подошёл к зеркалу и посмотрел на своё отражение. Глаза впалые, вокруг них тёмные круги. Кожа бледная как полотно. Волосы коротко острижены – видимо, чтобы зашить рану.
«Разве я похож на короля?» – подумал я с невесёлой усмешкой. Скорее на испуганного мальчишку.
Я закрыл глаза.
«Смирись, спрячь чувства, – пробормотал я про себя слова Петерссена. – Не показывай свой страх».
Я открыл глаза, сжал зубы. Я справлюсь. Обязан справиться.
Так велит мне долг.
Глава пятая. Идуна. Месяц спустя
– Я беспощадный нортулдра и убью тебя наповал!
Услышав рычание, я резко очнулась от сна. В спальную комнату вбежал мальчик лет шести, а за ним девочка такого же возраста со зловещей улыбкой на лице. Мальчик завизжал, бросился на мою кровать и попытался спрятаться от «беспощадного нортулдры» за моей спиной, а преследовательница прыгнула сверху, выхватила подушку из-под моей головы и стала бить его по лицу.
– Я наложу на тебя ужасное проклятие! – потешалась она. – Ты вспыхнешь как костёр и сгоришь дотла!
Ещё окончательно не проснувшись, я слезла с кровати и отодвинулась подальше от расшалившихся детей. Мальчик отобрал у девочки подушку и закинул её подальше. Они начали бороться на руках, пока мальчик не упал с кровати, ударившись головой о деревянный пол.
– А-ай! – заплакал он и начал тереть глаза. – Так нечестно!
– Ну так что ж, нортулдры тоже играют нечестно! – лукаво ответила девочка, ничуть не признавая своей вины.
Вдруг на лестнице раздались шаги, и на пороге появилась наставница приюта.
– Арин, Петер! – строго воскликнула она. – Вы опять хулиганите в спальне? – Она хлопнула в ладоши: – Пойдёмте со мной! Я найду куда деть вашу бесконечную энергию!
Озорники в один голос застонали и неохотно направились вслед за воспитательницей.
Я снова осталась одна.
Глубоко вздохнув, я попыталась унять бешено стучащее сердце, потом достала из-под кровати мамину шаль и прижала её к щеке. Хорошо, что сорванцы не обнаружили единственную сохранившуюся у меня реликвию из прошлой жизни.
Я подошла к маленькому окошку в дальнем конце комнаты, и в горле у меня встал ком. Я уже месяц жила здесь, а всё никак не могла привыкнуть спать под крышей в этом тесном помещении вместе с толпой других детей, вдали от природы и стихий.
Дома меня убаюкивали шуршащий листьями ветер и журчащая по камням река. Теперь же я слышала только перешёптыванья других сирот, которые после отбоя рассказывали друг другу страшные истории, чаще всего о «злых нортулдрах», представляя моих сородичей чудовищами-колдунами, прячущимися под кроватями и в любой миг готовыми выскочить и напасть.
