— Теперь проясни, дружище, еще один вопрос: кто старше в нашей иерархии, шеф или заготовщик?
— Конечно же, вы, шеф! — продолжал тупить горе-учитель.
— Тогда объясни, на каком основании ты принял решение перечить моему приказу? — прогремел шеф. — Разве я велел новичку приступать к обучению нарезке?
— Н-нет, шеф, нет, — растерянно пробормотал Гусь.
— Раз тебе так хочется отдохнуть от работы, то на сегодня можешь быть свободен, — заключил Итан.
Гусь принялся мямлить что-то в свое оправдание, понимая, что отстранение может обернуться для него не одним днем.
— Ты помог мне понять, что наш новичок уже готов к следующей ступени. — Итан указал на разделочную доску передо мной. — У многих ли из вас, яйцеголовых, в первый раз, да еще и без чуткого контроля, получалось хотя бы так? Поэтому спасибо, на сегодня можешь уносить свои перепелиные яйца с моей кухни. Мне предстоит обучать молодой талант...
Итан повернулся ко мне и под недовольное бормотание коллег начал объяснять мне теорию овощенарезки.
***
— В сущности, все это пустая болтология, — подытожил, наконец, Итан, — поэтому лекция окончена, переходим к практике. Вот, — он положил передо мной луковицу, — начнем с соломки. Фактически это полукольца, но думаю, ты уже и так поняла. — Он бросил выразительный взгляд в мусорку. — В целом все правильно, но мельче и ровнее. Значительно мельче и ровнее, — уже куда тише добавил он.
Я взяла нож, разрубила луковицу пополам и принялась нарезать, как привыкла, однако стараясь соблюдать все указания терпеливого мастера. Кто-нибудь напомнит мне, какого черта я тут делаю? Почему вдруг решила стараться? Угождать ему...
— Нет-нет, — прервал мои мысли Итан, — ты держишь нож неправильно. Лезвие должно быть зажато между пальцами. — Он отрицательно покачал головой, оценивая мои жалкие попытки. — Вот так.
И он взял другой нож, показывая, как надо делать.
Видя, что я не справляюсь, Итан поймал мою руку и самостоятельно сложил мои пальцы правильно. Я замерла отвлеченная чем-то вроде дежавю.
Тогда мне было около пяти, и я решила стать художником. Родители не были уверены в серьезности моих намерений, поэтому велели для начала научиться рисовать. Видимо, думали, что я быстро брошу эту затею.
Наверное, так бы и случилось, если бы не Итан, который поспорил со мной, что я не справлюсь и брошу свои начинания уже через месяц. Я же была очень азартным ребенком и прикладывала все возможные усилия, чтобы утереть нос тем, кто во мне сомневался.
Камнем преткновения было то, что в силу нежного возраста я толком не умела читать: по слогам, долго и муторно. «Самоучитель для художника», который я однажды нашла у себя в комнате (видимо, кому-то из родных хотелось меня поддразнить), оказался слишком сложным для первого чтения и никак не хотел складываться в осмысленные предложения. Я попросила Бена помочь мне, но в то время у братца случилась «первая любовь до гроба», и он отправил ко мне Итана.
Итан читал мне одну книгу за другой, заставляя снова и снова пробовать, когда что-то не получалось, пресекая все мои попытки бросить «это бесполезное занятие, потому что у меня все равно ничего не получается», подбадривал и оценивал мои первые «шедевры».
Думаю, поэтому в дальнейшем только он мог совладать с моими школьными домашними заданиями. Я привыкла к его манере обучения. Он стойко переносил все детские выходки, от которых я позже отказалась, смирившись с тем, что на нем это не работает. Он оставался невозмутимым, даже когда я в гневе рвала тетради, которые потом под руководством своего терпеливого наставника молча переписывала, рыдала, изображая сердечный приступ, падала в «обморок» и обещала выйти в окно. Остальные быстро отказались от своих попыток, у них просто не хватало на меня терпения.
