Возможно, он геройствовал и за пределами Соединенных Штатов, Холли ведь не просматривала международные медиа за последние полгода. Он вполне мог спасать людей в Италии, Франции, Германии, Японии, Швеции или Паго-Паго.
Определение «медиум» для него явно не годилось. Холли не могла придумать подходящее слово. Она будто бы предвкушала чудо, что странно, потому что в чудеса она верила в детстве, а те времена давно прошли. И еще примешивался благоговейный страх.
Холли поежилась.
Кто он такой? Что он такое?
Чуть больше тридцати часов назад она прочитала статью о спасении маленького Николаса О’Коннера и почувствовала, что напала на след сенсации, а изучив распечатки, которые ей выдал «Ньюсвеб», поняла, что это будет самая главная тема в ее карьере, и не важно, сколько эта карьера продлится.
Теперь же она начала подозревать, что раскопала историю десятилетия.
– Все в порядке?
– Все очень странно, – сказала Холли и только потом поняла, что говорит не сама с собой, а отвечает на конкретный вопрос.
Рядом со столиком стояла озабоченная официантка, на кармашке ее форменной блузки было вышито имя Бернис. Холли поняла, что думала о Джиме Айронхарте, вперившись в тарелку и не съев за все это время ни кусочка. Официантка это заметила и решила, что посетительница чем-то недовольна.
Бернис нахмурилась:
– Странно?
– Ага… Странно… Я вроде как зашла в самый обычный бар, а оказалось, здесь подают вкуснейшие оладьи с черничным вареньем. В жизни таких не пробовала!
– Вы… Вам правда нравится? – запинаясь, переспросила Бернис, словно подозревая, что ее разыгрывают.
– Просто объедение!
Холли донесла вилку до рта и принялась старательно жевать холодное непрожаренное тесто.
– Я так рада! Желаете что-нибудь еще?
– Только счет.
Бернис ушла. Холли стала доедать оладьи, потому что хотела есть, а кроме них, на тарелке ничего не было.
В процессе еды она разглядывала отдыхающих – те возбужденно делились впечатлениями о достопримечательностях, которые уже успели посетить, и обсуждали дальнейшие планы. В этот момент она впервые за многие годы с трепетом почувствовала себя посвященной. Она знала то, чего не знали все остальные. Она, как репортер, владела недоступной и секретной для всех информацией. Она соберет сведения и напишет свой материал. Это будет блестящая проза, честная и экспрессивная, как лучшие заметки Хемингуэя (во всяком случае, она постарается соответствовать). Ее статью напечатают на первых полосах всех главных газет страны и даже мира. Но самое прекрасное во всем этом, что ее секрет не имеет никакого отношения к политическим скандалам, к сбросу токсических отходов или к самым разным формам террора и насилия, которые подпитывают современные средства массовой информации. Она напишет о чуде, о мужестве и надежде, о предотвращенных трагедиях и спасенных жизнях.
И все же жизнь прекрасна! Холли не могла сдержать улыбку.
Сразу после завтрака Холли взяла карты «Томас гайд» и отыскала дом Джима в Лагуна-Нигель. Адрес она вычислила по компьютеру еще в Портленде: нашла в открытых источниках информацию о сделках с недвижимостью в округе Ориндж за последний год. Нетрудно предположить, что человек, выигравший в лотерею шесть миллионов, потратит часть денег на покупку нового жилья. Предположение оказалось верным. Джим сорвал джекпот – возможно, благодаря своему дару предвидения – в начале января. Третьего мая он завершил сделку по покупке дома на Бугенвиллея-вей. Так как согласно записям Джим не покупал недвижимости раньше, можно было сделать вывод, что до своего баснословного выигрыша жилье он арендовал.
