В-третьих, в интервью информанта Yahad-In Unum из х. Христичево (одного из тех, кто встречал беженцев с поезда в Азове) [11]:
«В 1941 году приехали эвакуированные. Из Мозыря, Житомира, многих привезли тогда в хуторок и они жили. У нас через два дома, в частности, жила бабушка, на квартиру их взяли – бесплатно, без ничего. И молодая дама лет 27—30 с ребёночком. Жили еще недалеко на квартире две семьи и одна женщина была беременна. И то ли зимой 41го, то ли в начале 42го (до прихода немцев) я её и её брата или ещё кого возил в Александровку. Она по дороге родила и её забрали санитары, а потом после освобождения куда они делись – я не знаю… Одну женщину помню имя – Карпман Хая. У ней была девочка, лет 13—14, ну она уже ходила тогда на работу. Я в это время был уже учётчиком в бригаде. А этих, которых жену я в роддом отвозил, имя я не знаю, а фамилию знаю – Стокман и Тамаркин.»
В-четвёртых, писатель Наум Моисеевич Коржавин (Мандель) в своих мемуарах «В соблазнах кровавой эпохи» (сам Наум Моисеевич и его родители были среди эвакуированных, попавших в Александровку в 1941 г., но успевших уйти дальше до оккупации сначала на север Ростовской области, а потом на Урал). «Баржи отправлялись из Киева, но киевлянами были отнюдь не все, кто на них взобрался – для многих Киев был только промежуточным пунктом на пути их бегства. Для некоторых оно началось еще в Польше. Они лучше всех знали, от чего бежали, но отнюдь не лучше, куда прибежали». [15, C290] «А в Александровке были евреи из Лодзи, пожившие при немцах. То, что они рассказывали, от чего убежали, – страшно». [15, С.303] «Поезд подошёл к Батайску. Там нам объявили, что нас повезут в Александровский район Ростовской области и распределят поколхозам». [15, С.274]
В-пятых, при изучении партизанских фондов ЦДНИ РО обнаружилось ещё одно свидетельство расстрела евреев в сентябре 1942 г. около мельницы колхоза 2-й пятилетки (на западе от с. Александровка, на северо-запад от окончания ул. Советской) – от И.Г.Ярошенко, написанное 6.10.1944 г.: «В 1942 году 30 июля немецкие бандиты оккупировали село Александровку и хозяйничали до 1943 г. до февраля месяца, мы стояли на пороге… живыми свидетелями как немецкие бандиты расстреливали в 1942 г. евреев возле мельницы ветряка… на ст… трех ночи… вывезли их… стариков, старух и детей маленьких, как они кричали спасайте нас, и когда бандитский автомат застрекотал этот крик стих, несчастных был превращён в стон после чего были одиночные выстрелы и стон этих несчастных советских людей умолк. Мы знаем как расстреливали тов. Шайкина, но это всё для нас известно и другие… После этих зверств и расправ над советскими гражданами. Наши русские старосты полицейские начали ещё больше запугивать наших советских людей расстрелами и плетьми, и заставляли их работать день и ночь. ” [16]
Кроме этого, была выявлена в районной газете «Искра Ильича» заметка от 1 августа 1941 г.: «Хорошо работают в колхозе имени Полины Осипенко (х.Н.Козинка) Полина Свидовская, Соня Колик, Фира Колик, Фаня Колик, Фаня Люлькина, Гута Каценельсон и другие. В первый день пропололи 850 метров профиля, во второй – 1050 метров.»
21 февраля 2020 г. появилось ещё одно свидетельство, которое имеет для расследования особое значение – оно позволяет утверждать, что в около ветряной мельницы на северо-западной окраине села Александровка было расстреляно не 18, а гораздо больше евреев. И первый расстрел и захоронение тел был не в сентябре, а в первой половине августа 1942 года. Наиболее вероятно, что в числе этой первой партии были евреи, которые пытались эвакуироваться вместе с другими колхозниками района в конце июля, но дошли только до Щербиновки и были возвращены на место жительство (в колхозы Александровского района). Приведу ту часть интервью, которая относится непосредственно к исследуемому событию:
