— Нормально тоже он, — ответила я. — Больше о нас с тобой переживает. А экзамены… Примерно через месяц.
Я задумалась. Ведь в самом деле нас вскоре ждёт очень непростой период. Аттестат-то мы получили, но теперь нам предстоит поступить в университет, и в один, чтобы не разъезжаться далеко друг от друга.
Как уж всё пройдет — пока никому неизвестно.
А если мы не сможем поступить с ним в один и тот же вуз? Он тогда уедет, а я — останусь? Или наоборот?
Оба варианта очень грустные…
15. 15.
— Ну как он там? — спросил Даня, едва я показалась в коридоре. — Вижу, что лучше.
— Как видишь? — удивилась я.
— У тебя страх из глаз пропал и появился румянец на щеках, — ответил парень.
Я только и подняла брови — неужели он так действительно чутко меня ощущает и так внимательно подмечает любые изменения в моём настроении и внешнем виде?
— Да, ты прав, — улыбнулась я, прижимаясь к нему крепко-крепко. Как же я его люблю, мне кажется, еще немного и я просто не выдержу эти чувств — они проглотят меня. Или разорвут на кусочки… Эта сила больше моего сердца, больше меня и сильнее всего мира. Надеюсь, она никогда не обернётся против и не станет той, что убьёт меня. — Деду лучше. Я…извинилась за нас. Сказала, что мы больше пропадать не будем. Чтобы он так не переживал больше. Мы с тобой ведь виноваты, Дань, что он сейчас — там… И слава богу, что всё обошлось.
— Да, солнце… — погладил он меня по волосам и вздохнул. — Мы виноваты. Я. Не подумал о твоём дедуле. Теперь буду. И обязательно тоже извинюсь перед ним, когда мы сможем с ним повидаться.
— Правильное решение, — кивнула я и поцеловала его в щеку. — Ты такой у меня умница… Скоро повидаетесь, надеюсь. Завтра еще последят за его состоянием. Если всё будет в порядке — переведут в обычную палату, и тогда можно будет навестить его вместе.
— Обязательно сходим. А потом заберём домой. Нечего ему тут долго… Надо к свадьбе готовиться. Кстати… Паспорт с собой?
— Да. А что? — спросила, а у самой сердце в пятки упало. Неужели…
— Тогда поехали.
Он потянул меня за руку к выходу. В машине проверил наличие своего паспорта и вывел авто на дорогу.
— Мы куда, Дань? — спросила я, снедаемая любопытством.
— Туда, где тебе наконец скажут тёти и дяди, что ты — моя.
— В загс? — уточнила я.
— Ну не в каземат же…
— Фу. Ну и шутки у тебя…
— А чего глупые вопросы задаешь? Или…передумала?
Карие глаза сосредоточились на мне. Да сейчас прямо! Не передумаю я.
— Нет, — твёрдо ответила я.
— Значит, готова подписать заявление?
— Да.
— Готова взять фамилию Бодрова?
— Готова!
— И не спасуешь в последний момент?
— С чего бы?
— Ты ведь трусиха!
— Я? Нет.
— Да.
— Нет!!
— Да! Но я тебя всё равно люблю.
Я невольно улыбнулась. Вот ведь спорщик! Это когда я трусихой себя показала?
Когда единственная из всех верила, что он встанет?
Когда боролась за него против его же семьи, которая на тот момент меня слишком плохо знала и просто не верила в нашу столь раннюю, но при этом настоящую, любовь?
Или когда противостояла ему ещё в школе?
Сочиняет тут…
Нет, ну в какие-то моменты я пасовала. Но напора упёртого и злого парня, каким был Даниил вначале нашего знакомства в одиннадцатом классе, кто угодно испугался бы!
Но потом его отношение менялось пропорционально тому, как росли в нём чувства ко мне, и он получал ответ и нежность.
Даже удивительно, как порой людей меняет светлое чувство любви.
Нет, Даня так и остался с твёрдым характером, грубоватым, но я увидела и другие его грани: нежность, ласку, жертвенность ради любимой…
