Детально осмотрев местность по картинке с разведывательного крыла, мы нашли, кроме поста на дороге, еще и огневые точки на высоких холмах за деревней. Там даже старая пушка стояла, способная прямой наводкой простреливать дорогу на несколько километров.
Объезжать деревню было неудобно, мешали холмы, болотце и леса, воевать – незачем. Мы не могли себе позволить пробивать себе дорогу силой еще семь сотен километров. Нам таких деревенских гарнизонов встретятся еще десятки.
Я попробовал договориться. Вызвал эту деревню по радио заранее.
– Вызываю гарнизон деревни Шибель. Это военная колонна, которую видели ваши наблюдатели.
Мне ответили. Сначала на суахили, потом перешли на корявый французский.
– Мы из Русского сектора. Следуем по дороге дальше на север. К вам никаких претензий не имеем. Прошу пропустить нас и не пытаться вступать в бой.
– Вы не можете здесь ехать. Мы вас убьем.
– Если вы откроете огонь, мы всех вас уничтожим.
После этой фразы голос в радиоканале поменялся. Похоже, микрофон взял другой человек.
– Откуда вы?
– Из Русского сектора.
После паузы рация прохрипела: «Хорошо, давайте встретимся перед постом, поговорим».
***
Наша колонна остановилась в двух километрах от поста. От пушки прикрылись холмиком. Конечно, она может по гаубичной траектории снаряд за холм забросить, но забросить мало – надо еще попасть.
Я пересел на другой броневик и на нем доехал ближе. Машину оставил в ста метрах, сам подошел почти к посту. Навстречу вышел высокий пожилой негр.
– Меня зовут Санта, я командир колонны.
– Майор Фернандес. Командир гарнизона Революционного фронта Анголы.
– Майор, мы просто следуем по дороге на север. К вашему Фронту у нас никаких претензий нет. Но если нам потребуется вас уничтожить, чтобы проехать, мы это сделаем, – потом добавил: – Хотелось бы без этого обойтись.
– Зачем вы едете на север?
– У нас там задание. Далеко. К вам оно отношения не имеет.
– В Калемие? – майор посмотрел с подозрением.
– Нет, дальше, – ответил я, сверившись по карте, где этот Калемие находится.
Майор после моего ответа расслабился и даже оживился.
– Вы возвращаетесь насовсем?
– В смысле?
– Когда-то ваша страна и Куба помогли моей родине. Потом власть захватили капиталисты, но мы помним, что вы спасли нас от рабства. Если вы возвращаетесь – мы могли бы стать союзниками.
– Хорошо, что из тех, кому помогли, хоть кто-то помнит…
Обсуждать политические союзы я был не готов. Я вообще не представлял, что это за группировка и чем она отличается от других. И зачем нам союз с ней – тоже не представлял.
– Я не могу сейчас обсуждать совместные действия. Для этого надо хотя бы понимать, чего вы хотите.
– Мы боремся за освобождение Анголы от западных капиталистов.
– А почему здесь? – удивился я.
Фернандес замялся.
– Для революционной борьбы нужно много оружия и денег. И люди тоже нужны. Мы контролируем всю территорию отсюда на восток до берега Танганьики, и вдоль его берега, вплоть до Калемие. Там у нас есть разработки золота. А на побережье живет много людей, многие парни идут в нашу армию. Здесь у нас передовой пост. Чуть восточнее – большой медный карьер, который нам принадлежит, а дальше по дороге – наши деревни.
Я удивился. Территория, которую контролировали революционеры, протянулась на три сотни километров. Небольшая страна. А наши разведчики даже не знали, чем они отличаются от обычных банд.
Хотя, чего сейчас ожидать от разведки? Пообщаться с живыми людьми они не могут, на спутниковых снимках не разберешь, кто там бегает с автоматами. Только анализ сообщений по связи, но вряд ли этот район привлекал много внимания.
