Хосе Марти и Мануэль Сангили - страница 14

Вряд ли можно признать такую формулировку, не говоря уже о ее сути, удачной, даже если попытаться увидеть нечто рациональное в суждениях автора работы о «концепции личности в поэзии Марти». Странно, что литературовед не замечает того факта, что Марти не только не «сделался», а стал подлинным лидером благодаря тому, что был последовательным идейным защитником идеологии независимости нации. Более того, идеи Марти остаются актуальными и в наши дни, когда речь идет о решении задач сохранения политического суверенитета и экономической независимости не только Кубы, но и всей Латинской Америки. Чтобы убедиться в этом, достаточно воспользоваться разумным литературоведческим советом Хуана Маринельо и обратиться хотя бы к его двенадцати обширнейшим корреспонденциям, которые были опубликованы в буэнос-айресской газете «Ла Насьон», и девяти в высшей степени интересным письмам, посвященным межамериканской конференции в Вашингтоне и в защиту региональных интересов Латинской или, как пишет Марти, Нашей Америки. Не случайно же Хуан Маринельо в своей выше упомянутой монографии о Марти фиксирует внимание своих оппонентов (современных ему и грядущих) на этих корреспонденциях35.

Факты свидетельствуют как раз об обратном тому, что пишет о Марти Гирин. Марти остается «подлинным лидером нации» и через столетие после своей гибели благодаря бессмертию в первую очередь его публицистики. Если уж выражать свои мысли непременно через такие категории, как «трагедия», то следует, наверное, говорить о «трагедии нации», которая в ответственный момент завоевания независимости лишилась своего подлинного лидера, погибшего на поле сражения.

Можно, конечно, согласиться с присутствием момента трагедийности в судьбе Марти. Но суть этой трагедии совсем в другом: Марти не удалось реализовать свои политические идеалы – они были слишком смелы, хотя и вполне зрелы исторически. Слишком рано пробил час его гибели.

На мой взгляд, любой исследователь, берущийся за изучение творческого наследия Марти и игнорирующий его публицистику при анализе различного рода «концепций» (личности ли, гражданина ли) рискует самым тривиальным образом допустить принципиальную ошибку. К сожалению, эта тенденция наблюдается в наши дни, и ее идейной основой скорее всего следует считать провозглашение невразумительной и малосостоятельной «доктрины деидеологизации», ударившей прежде всего по общественным наукам. Осуществляется же эта «доктрина» после смены в нашей стране политической системы, точнее, с уходом советской власти с арены официальной политической жизни, далеко не лучшим образом, во всяком случае не в интересах научных изысканий.

В контексте рассматриваемой нами проблематики эта тенденция проявляется в стремлении предать забвению наиболее сильные стороны творческого наследия выдающегося кубинского мыслителя. И удары, даже не рикошетом, а прямой наводкой спроецированы на публицистику, которая у Марти сумела впитать в себя все свое многообразие: статьи, очерки, публичные выступления, речи. Вросла органично даже в его эпистолярное наследие, которое, кстати, наряду с его многочисленными эссе, посвященными выдающимся людям (в том числе и многим поэтам), может стать ключом к истинному толкованию и пониманию им самим, какой должна быть и есть личность. А отсюда, естественно, должна рождаться и сама концепция. Яркое тому подтверждение реальные личности, адресаты его писем, «герои» его эпистолярной публицистики. Их много. «В одной только каракасской «Опиньон насьональ», – пишет Маринельо, – Марти менее чем за восемь месяцев дает портреты пятисот с лишним современников, почти всех увековечив в самых характерных чертах»