Хосе Марти и Мануэль Сангили - страница 8

Объединение имен двух публицистов Кубы – Сангили и Марти – в настоящем исследовании, однако, не является случайным. Оно обусловлено не стремлением к сопоставительному анализу мировоззренческих, творческих или каких-либо иных позиций авторов публицистических статей, целью которых было обоснование необходимости завоевания Кубой независимости. Разница «весовых категорий» творческого потенциала этих двух публицистов очевидна (полное собрание сочинений Сангили составляет 8 томов, а Марти – 28), и подобное стремление могло быть воспринято, даже при наличии тщательной научной аргументации, как чистый академизм или даже снобизм исследователя. Да в этом нет и необходимости. Имена эти объединил исторический фатум идеи суверенитета и независимости. Однако, по горькой иронии судьбы, сама идея независимости Кубы, за которую ратовали – каждый в своей публицистическом творчестве и политической деятельности – Марти и Сангили, которая специфически предопределяла гражданские позиции обоих, их социальное и политическое мироощущение, и во имя осуществления которой они сражались не только на поле брани, пережила драму трансформации

Мартианской концепции независимости судьба предопределила более сложный путь развития. Для ее реализации понадобились новые силы, и эта перспектива стала возможной лишь на путях движения к социализму, то есть с выходом на арену освободительной борьбы кубинского пролетариата. На этом этапе стало возможным и произошло с одной стороны, как бы совмещение обеих концепций, то есть революционный демократизм Марти как бы поглотил «революционный» либерализм Сангили: категория «независимость» была существенно скорректирована понятием «суверенитет»; а с другой стороны, эта «объединенная» концепция независимости и суверенитета, в свою очередь, была дополнена принципиально новым компонентом формационного характера. В случае с завоеванием кубинской национальной независимости решающая роль принадлежала выбору кубинским обществом социалистического пути развития. По всей вероятности, это был единственно возможный и подготовленный историей шанс, когда на судьбу независимости и суверенитета Кубы самым бескомпромиссным образом повлияли мощь и международный авторитет Советского Союза и стран социалистического содружества. И снова – внешний фактор, но с обратным, нежели в начале ХХ в., знаком.

Дать более или менее полный анализ исследований, посвященных Марти и Сангили, является задачей трудно разрешимой. Объясняется это не только их обилием, но и методологическим противостоянием отдельных историографов, что значительно осложняет изучение темы наслоением на нее дополнительных проблем, не имеющих прямого отношения ни к публицистам, ни к их творческому наследию. Это обстоятельство нуждается в специальном изучении, поскольку возникновение разного рода историографических коллизий вызвано подчас сугубо субъективными соображениями авторов и кажущаяся полемическая «острота» носит преходящий характер и продиктована далекими от науки интересами. Не поиск истины, связанной с объектом изучения, а зачастую совершенно иные, личностного плана стремления историографа определяют цели написания и издания собственных трудов. Часто эти работы нельзя отнести даже к разряду полемического диалога историографа, скажем, с субъектом своего изучения. В лучшем случае они напоминают схоластический спор с известной личностью с целью воспользоваться этим именем и ситуацией для популяризации своей собственной персоны. Правда, справедливости ради следует отметить, что поддающаяся анализу полемика в историографии по данной теме все же встречается, но касается она чаще всего не столько творческого наследия, сколько самой личности публицистов.