Ему хотелось поговорить, даже что-то спросить. Но останавливал его не профессиональный долг, как ни пафосно это звучит, и сама возможность привязаться душой этой девчонке.
Вечером Морозов заседал в своём кабинете, а Мурзик лежал возле стола и грыз резиновую кость. На столе лежал подробный отчёт, в котором Морозов внимал каждому слову. Итак. «Воскобойникова Валерия Константиновна. Тысяча девятьсот девяносто шестого года рождения. Учащаяся техникума связи. Проживала в Пушкинском районе Московской области в посёлке Колюжный в однокомнатной квартире с тётей, скончавшейся полгода назад. Квартира, согласно завещанию, передаётся в собственность племяннику Воскобойникову Ивану Владимировичу».
Анна стояла рядом и комментировала.
– Квартирка в старом-престаром домике, двухэтажном таком, наполовину разбитом. Но, если под снос, то, значит, новую квартиру дадут. Но, похоже, жильё этой Валерии-Карелии даром не нужно. Безалаберная. Не умеет заботиться о завтрашнем дне. Мать её жила в Калужской области, после смерти оставила ей комнату. В коммуналке, разумеется. Валерия эту комнату продала за бесценок, а деньги промотала. Так ребята из техникума рассказывают. На юга и всякое-такое. Хотела богатого закадрить, но не вышло, по всей видимости.
– А племянник?
– А что племянник? Заколачивает бабки на Ямале. Связались уже, уточнили всё, что надо. Квартира ему, разумеется, нужна, о квартире он прекрасно осведомлён.
– А почему тётка завещала квартиру племяннику, а не племяннице? Убитая же ей приходится близкой роднёй? Могла бы и опротестовать, – заметил Морозов.
Анна улыбнулась и довольно потёрла руки.
– Я ждала этого вопроса, – не без иронии произнесла она.
– Да ну? – деланно удивился Морозов, оторвавшись от отчёта.
– Второй год рядом с вами работаю.
– Третий, – поправил Морозов. – Практика тоже в счёт.
– Второй, – упорствовала Анна. – На практике я была далеко от вас. Ваша экстравагантная манера загонять людей в угол своими вопросами была мне незнакома.
Морозов чуть улыбнулся, поняв, что его откровенно кадрят и не поддаться искушению весьма трудно.
– Можно на «ты», – сдался он. – Раз мои манеры уже знакомы, не стоит канителиться.
Анна с трудом сдержала свой восторг. «Пробила окно в Европу!»
– Вы! – и она выжидательно взглянула на Морозова. – Вы с Мурзиком что едите?
– Еду, – включился в игру Морозов.
Анна картинно наклонила голову, как бы удивляясь.
– Еду? – томно переспросила она.
«А может… была не была? – подумал Морозов и тут же осёкся. – Она потом с вещами переселится ко мне насовсем!»
И пока Морозов думал, как бы поэлегантнее отказать даме, в кабинет энергичным шагом вошёл судмедэксперт с поэтичной фамилией Ласточкин и с порога взял быка за рога.
– Олег, убита она ножом, а не скальпелем. Авторитетно заявляю, в заключении всё есть! Но упырь этот знаком с анатомией. И всё так аккуратно. Сдаётся мне, что специально органы не вынули, как у тех. Чтобы запутать. Похоже, имеем дело с одним и тем же субъектом.
Пёс радостно залаял.
– Правильно, Мурзик! – похвалил Ласточкин. – Правду говорю.
– Что творили с теми пятерыми, можно только предполагать, – откликнулся Морозов. – Тела посыпаны негашёной известью…
– А известь впитывает влагу! – поучительно закончил Ласточкин и даже поднял вверх указательный палец.
– Идёт процесс гашения.
– Верно. Чтобы избежать опасных серосодержащих газов при растворении в кислоте человеческих останков, тела следует обезвожить! – торжественно заключил судмедэксперт.
