Таким образом Джоэнис был спасён от союза, не сулившего ему ничего хорошего.
Что касается выхода из психиатрической лечебницы, то Лам побеспокоился и об этом. Вскоре после полдника Джоэниса позвали в Комнату для посетителей. Там Лам представил его декану Гарнеру Дж. Глупсу, который, вместе с несколькими своими коллегами, составлял Преподавательский комитет Университета Сент-Стивенс Вуд (УССВ).
Декан Глупс был высоким жилистым человеком с мягким взглядом ученого, ироничным улыбчивым ртом и сердцем большим, как окружающий мир. Замечанием о погоде и цитатой из Аристофана он расположил к себе Джоэниса и помог ему почувствовать себя здесь как дома. А потом изложил причину, побудившую его к знакомству с Джоэнисом.
– Вы должны понять, мой дорогой господин Джоэнис, если я могу вас так называть, что мы, работники сферы – ну, скажем, просвещения, – постоянно находимся в поисках талантов. Нас нередко уподобляют, причем, как правило, в положительном аспекте, тем лицам в бейсболе, которые осуществляют аналогичную функцию.
– Понимаю, – сказал Джоэнис.
– Также следует добавить, – продолжал декан Глупс, – что мы ценим не столько обладателей учёных степеней, отвечающих формальным академическим требованиям, как я и мои коллеги, сколько людей с абсолютным пониманием своего предмета и динамичным подходом к передаче знаний по этому предмету всем, кто захочет прослушать курс. Не слишком ли часто мы, люди академического склада, оказываемся оторванными от главной – да позволю себе так выразиться – струи американской жизни? Не слишком ли часто игнорируем мы тех, кто, не имея педагогического опыта, блестяще ведёт свою работу? Впрочем, я уверен, что мой добрый друг господин Лам объяснит всё это куда убедительнее, чем когда-либо удастся сделать мне.
Джоэнис перевел взгляд на Лама, и тот сказал:
– Как ты знаешь, я два семестра преподавал в УССВ «Взаимосвязь между джазом и поэзией». Потрясный курс, дружище. Клёвые ударные и прочее. Народ балдел.
– Лекции господина Лама имели грандиозный успех, – добавил Глупс. – И мы с радостью их повторим, если господин Лам…
– Нет, старина, – отрезал Лам. – Мне не хочется вас огорчать, но вы знаете, что я пас.
– Разумеется, – торопливо сказал Глупс, – если вы выразите желание преподавать что-нибудь другое…
– Может быть, я дам семинар по дзену, – неуверенно произнес Лам. – Дзен-буддизм сейчас снова в силе. Но я должен подумать.
– Ну конечно. – Декан Глупс повернулся к Джоэнису. – Как вам, безусловно, известно, господин Лам вчера вечером мне позвонил и проинформировал меня о вашем опыте.
– Весьма любезно с его стороны, – осторожно сказал Джоэнис.
– У вас великолепные данные, – продолжал Глупс. – Я уверен, что курс, который вы собираетесь у нас прочесть, будет иметь успех в полном смысле этого слова.
Джоэнис уже сообразил, что ему предлагают работать в университете. К сожалению, он понятия не имел, чему он должен учить и, между прочим, чему он вообще может научить. Лам, погруженный в мысли о буддизме, сидел глаза долу и не подавал никаких намеков.
– Я счастлив преподавать в таком славном учебном заведении, как ваше, – заверил Джоэнис. – Что касается курса, который мне предстоит вести…
– Пожалуйста, поймите меня правильно, – горячо произнес декан Глупс. – Мы ясно представляем себе узкий, специальный характер вашего предмета и все трудности, связанные с его изложением. Предлагаем вам для начала полную профессорскую ставку, то есть тысячу шестьсот десять долларов в год. Я понимаю, что это не очень большие деньги. Иногда я с грустью думаю, что какой-нибудь помощник водопроводчика зарабатывает у нас не меньше восемнадцати тысяч. И всё же университетская жизнь имеет определенные преимущества.
