Председатель Комиссии, сенатор Джордж У. Пелоп, сразу спросил у Джоэниса, что тот может сказать о себе.
– Я ничего не сделал, – выпалил Джоэнис.
– Ага, – отреагировал Пелоп, – но разве вас обвинили в чём-то, что вы сделали? Может быть, обвинил я? Или кто-нибудь из моих славных коллег? Если так, то я хотел бы немедленно об этом услышать.
– Нет, сэр, – молвил Джоэнис. – Я просто подумал…
– Мысли не принимаются в качестве свидетельства, – заявил Пелоп.
Затем он поскрёб лысину, поправил очки и торжественно повернулся к телевизионной камере.
– Этот человек, по его собственному признанию, – сказал Пелоп, – не был обвинен ни в каком преступлении, совершённом злонамеренно или же по заблуждению. Мы всего лишь предложили ему говорить, согласно привилегии и обязанности Конгресса. И все же каждое его слово выдаёт сознание вины. Я считаю, джентльмены, мы должны расследовать это дело.
– Я желаю видеть адвоката, – сказал Джоэнис.
– Вам не полагается адвокат, так как это не судебный процесс, а слушание Комиссии Конгресса, только устанавливающей факты. Но мы обратим самое пристальное внимание на ваше требование. Могу я поинтересоваться, зачем предположительно невиновному человеку требуется адвокат?
Джоэнис, прочитавший немало книг на Манитуатуа, пробормотал что-то о законности и своих правах. Пелоп ответствовал ему, что Конгресс является гарантом его прав, так же как создателем законов. Следовательно, Джоэнису нечего бояться, если он будет отвечать правдиво. Джоэнис принял это близко к сердцу и дал обещание говорить правду.
– Благодарю вас, – кивнул Пелоп. – Хотя обычно мне не приходится просить, чтобы отвечали правду. Впрочем, возможно, это не имеет значения. Скажите, господин Джоэнис, вы действительно верите во все то, о чём упомянули в своей речи прошлым вечером на улице Сан-Франциско?
– Я не помню никакой речи, – ответил Джоэнис.
– Вы отказываетесь отвечать на этот вопрос?
– Я не могу ответить на него. Я не помню. Полагаю, на меня влиял алкоголь.
– Помните ли вы, с кем были прошлой ночью?
– Кажется, с одним человеком по имени Лам и ещё с девушкой по имени Дейрдра…
– Нам не нужны их имена, – торопливо перебил Пелоп. – Мы всего лишь спросили вас, не помните ли, с кем вы были. Вы ответили, что помните. Должен сказать, господин Джоэнис, что у вас весьма удобная память, которая фиксирует одни факты и отвергает другие, имевшие место в течение одного отрезка времени.
– То не факты, – возразил Джоэнис. – То люди.
– Комиссия не просит вас шутить, – сурово отчеканил Пелоп. – Официально предупреждаю вас, что шутливые, уклончивые, безответственные и вводящие в заблуждение ответы, а также молчание, будут рассматриваться как неуважение к Конгрессу, что является нарушением федеральных законов и влечёт за собой тюремное заключение сроком до одного года.
– Я не хотел сказать ничего такого, – поспешно заверил Джоэнис.
– Очень хорошо, господин Джоэнис, продолжим. Вы отрицаете, что прошлой ночью произносили речь?
– Нет, сэр, не отрицаю.
– В таком случае, не отрицаете ли вы, господин Джоэнис, что суть вашей речи касалась так называемого права каждого человека низвергать государственные законы? Или, другими словами, отрицаете ли вы, что подстрекали к бунту тех инакомыслящих, кого могли сбить ваши состряпанные за границей воззвания? Или, чтобы вам стало абсолютно ясно, что вы пропагандировали насильственное свержение правительства, опирающегося на
