Кирилл опустил лицо вниз и сделал вид, что жутко занят макаронами, но его глаза весело блестели.
Живет Вовка рядом с нами, дверь в дверь на одной лестничной клетке, и вот теперь я терзала телефонный аппарат.
Трубку сняли на двадцатый гудок.
– Алло, – прочирикал приятный голосок.
Понятно, очередная киска.
– Позовите Володю.
– Он спит, – с легкой укоризной ответила девица.
– Разбудите.
– А кто, собственно говоря, звонит? – пошла в атаку киска.
Теперь в ее голосе слышались недовольство и ревность. Но у меня имеется в запасе аргумент, способный сразить кошечку наповал.
– Майор Романова из убойного отдела.
В трубке послышался шорох и слова:
– Заинька, проснись! Ну зайчик!
На месте Вовки я бы насторожилась. С чего бы это любовница зовет его, словно он симпатичное длинноухое? Не иначе как тоже боится запутаться в именах любовников!
– Ну! – рявкнул приятель. – Чего еще? Ты на часы смотрела?
– Вова, – тихо сказала я, – Вовочка, тут под балконом лежит труп Нади Киселевой.
Надо отдать должное Костину, проснулся он мгновенно.
– Под каким балконом, адрес!
Спустя час по чистоубранной квартире совершенно спокойно, в грязных ботинках разгуливали мужчины. Володя безостановочно зевал, записывая мои показания. Потом он спросил:
– Ну хорошо, по-твоему, ее кто-то пугал…
– Не по-моему, а точно! И не пугал, а планомерно издевался, может быть, даже доводил до самоубийства…
– Ладно, – согласился майор, – предположим, но где доказательства?
– А что, разве не хватает моих слов?
– Оно так, конечно, – вздохнул Володя, – но вот ты тут столь вдохновенно рассказывала о телефонных звонках. Понимаю, что их к делу не подошьешь, но телеграмма? Может, сохранилась? Я пожала плечами:
– Зачем она тебе?
Володя присвистнул:
– Вот ты, Лампудель, обчиталась детективов и решила, что в расследовании нет ничего сложного, побегала, поболтала и все… Ан нет! Что такое, на твой взгляд, телеграмма?
– Ну бумажка со словами.
Костин сморщился:
– Бумажка со словами! Это документ. Если его внимательно изучить, можно многое узнать.
– Что, например?
– Номер почтового отделения и время, когда отправили весточку.
– Зачем?
Володя вздохнул:
– Эх ты, мисс Марпл. Да чтобы пойти туда и порасспрашивать служащих. Каждый, кто подает телеграмму, обязан указать свой обратный адрес.
– Ха, можно любой написать.
– Верно, – пробормотал майор, – можно, но все равно ниточка есть. Или вот, ты говорила про костюм «Хуго Босс» и обгорелые ботинки… Где эти вещи?
– Ну ботинки Надя, наверное, выбросила…
– А сумку с костюмом куда дели?
– Я же попыталась убедить вдову, что там тряпки и бутылка «Аса», якобы забытые уборщицей… Ну и сделала вид, будто несу в домоуправление.
– А на самом деле?
– Выбросила на помойку.
– Когда?
– Вчера.
Костин почесал в затылке:
– Похоже, проехали мимо, но попытаться стоит. Эй, Мишка.
Мишка всунулся в комнату.
– Сходи во двор, пошарь в бачках. Ну-ка опиши ему сумку…
– Черная, матерчатая, с двумя ручками, спереди карман на «молнии». Такие возле каждой станции метро продают.
– Когда выбросила? – с тоской спросил Мишка.
– Вчера, утром.
– Так уж увезли, – оживился Миша, – мусор всегда до восьми забирают.
– Иди, иди, – поторопил его Володя, – вдруг повезет. А ты, Лампудель, езжай домой, баиньки.
– Но…
– В машину и к себе.
– Ты…
– Ступай!
– Да…
– Разворот через плечо, – рявкнул майор, – и шагом марш.
Кипя от негодования, я вылетела на улицу. Потом обошла дом и прошла во двор. Тело Надюши увезли, и только свежая земля, которую дворник набросал, чтобы скрыть лужу крови, напоминала о произошедшей трагедии. Я задрала голову вверх. Господи, как высоко. Неужели она сама, преодолев страх, шагнула через бортик лоджии? Что толкнуло ее на этот шаг? Или кто?
