Бруно получает команду ждать, как только Итан не без помощи Хелен освобождается от верёвок. Волк убирается к подстилке, погружает морду в миску и пьет чистую воду.
Тонкая сверкающая нить клятвы переплетает их сомкнутые руки, на запястьях которых уже надеты магические браслеты. Теперь оба связаны обязательствами. Он – помочь поймать преступников, она – дать свободу после миссии. И если кто-то из них не сдержит слово, сила клятвы отнимет жизнь того смельчака, решившего обмануть древнюю магию. Хелен пошла на этот шаг только из соображения логики: Итана давно не ищут, поэтому она могла без последствий утаить правду о его местонахождении. А сохранить себе жизнь, пусть и таким скованным путем – единственный выход.
Женские пальчики касаются бронзовой кожи, и Хелен не просто близко стоит к своему кошмару – она трогает его, сильнее сжимая подушечки пальцев на его предплечье.
«Мерзкий негодяй! Прямо сейчас я стою в этой мерзкой хижине, трогаю твою мерзкую руку, чтобы провести с тобой мерзкое время в лесу, в поисках остальных преступников. Да как меня угораздило?! Аккольти, ты шантажист и манипулятор! Мне бы и в голову не пришла мысль прикрывать твой мерзкий зад от Спецслужб, если бы мы были в других обстоятельствах!».
– Сними чары с ружья, – требует он, после того, как обряд обещания завершился.
Но Хелен, как заворожённая, уже без страха осматривает место, в котором оказалась по воле судьбы: высокие потолки, одно большое помещение, не разделённое на комнаты, где красуется кровать, а возле неё – место для отдыха с мягким креслом, каменным отполированным столом и камином. Со вкусом сделано, нечего сказать. Она молчит, будто не слышит, что он повелел, или нарочно игнорирует разговор.
– Сделай так, чтобы твой волк меня не трогал. Если со мной что-нибудь случится, я не побоюсь клятвы и прикончу тебя на месте, даже если сама после этого умру, – спокойно осведомляет она и рассматривает полку с книгами, посудой, деревянными геометрическими статуэтками.
– Я сказал…
Она внезапно взмахивает рукой, стоя спиной к нему. Не даёт ему закончить. С оружия слетают чары.
– Ты меня услышал, Аккольти?
Хелен с наглым стервозным лицом разворачивается к нему и рукой опирается на низкую тумбу. Он и мускулом не повёл, хотя нервишки защекотали.
– Руку убери, – диктует Итан до трясучки равнодушно и присаживается к оружию, чтобы разрядить его.
С ее лица слетает маска наглости. Опешила. Бросила озадаченный взгляд на руку: а там пальцы почти дотрагиваются до незамысловатой и неизвестной штуковины в виде серебряного листа. Рука немедленно отдёргивается.
– Проклятый темный артефакт, – информирует Итан, когда неловкое молчание затягивается, и отводит затвор назад через рукоятку. – Если хорошо училась, должна знать, что есть штуковины, которые могут заставить человека делать что-то против воли.
– Зачем ты его хранишь?
– Это просто элемент декора. Не трогай ты, и тебя не будут трогать.
– Чушь.
Она чувствует неловкость от своего вызывающего поведения, хотя помнит по былым временам, что в разговоре с Итаном нужно либо грубо, либо никак.
В этот момент Бруно разлёгся на брюхе, тщательно вылизывая правую лапу. Не награждает незваную гостью своим участием. Вероятно, наколотая сломанным сучком конечность интересует больше дерзкой девицы. Из-за этого безмолвие свободно разгуливает по комнате, разбавляется только треском поленьев в камине, откуда огонь отбрасывает желтые тени на профили присутствующих.
