Хозяин, наследник и я - страница 14
У ее губ вкус карамели. Сладкий, но не приторный. Они упругие и гладкие, сводят с ума. Я будто Кощей, а она – мое злато, над которым я чахну.
Но вот она приходит в себя, упирается ладонями мне в грудь и пытается оттолкнуть. Силенок, конечно, не хватает. Но этого ее очередное «нет» вдруг дико злит.
Чего ей надо? Могла бы уже веревки из меня вить, если бы была поумнее. Но нет, упирается, как ослица.
Обрывая поцелуй, толкую ее на кровать. Она падает навзничь. Тут же порывисто встает и оказывается на коленях на кровати. Отличная поза, мне нравится.
Хватаю ее за подбородок, заставляю запрокинуть голову и нависаю сверху. Какие же у нее глаза… большие, влажные. Второй рукой берусь за ремень своих брюк. Ее глаза расширяются, в них плещется ужас. Доходит, что я задумал.
— Я еще никогда… — выдыхает.
— Все когда-то случается впервые, — пожимаю плечами, расстегивая ремень.
Меня колотит, так сильно я хочу испробовать ее рот. Вот только… слеза на ее щеке. Она не рыдает, не всхлипывает. Всего одна слезинка скатывается по коже. Я слежу за ней взглядом, и пальцы на ремне замирают.
Так вообще бывает – чтобы одна слеза потушила целый пожар? Огонь страсти превращается в угли. Я хочу ее, но боюсь сломать. И что мне с этим, черт побери, делать?
Отпускаю подбородок Насти, отступаю на шаг к двери. Проиграл… какой-то девчонке… С каких пор я пугаюсь женских слез? Да она даже не плакала толком!
— Завтра вечером придут мои друзья, — говорю глухо. — Споешь для них.
— Соловьи в неволе не поют, — бормочет она.
— А ты споешь, — повторяю с нажимом.
— И ты отпустишь? — спрашивает с надеждой.
— Возможно, — конечно, я вру. Черта с два я позволю ей уйти.
Кажется, она это понимает, ее плечи опускаются.
Уходя, я запираю дверь снаружи. Соловей, значит. Что ж, моя пташка, я прослежу, чтобы ты не упорхнула из клетки.
Ася (5.10)
Баррикадировать дверь, когда это, казалось бы, невозможно, меня научили в интернате. Я воспользовалась подручными средствами и соорудила что-то вроде рычага, удерживающего дверь от открывания.
Обидно, но все мои усилия были напрасны. Раиль все равно ворвался в спальню, а потом… Об этом я предпочитаю не думать. Он ушел и можно выдохнуть. По крайней мере, пока.
Я нервно чешусь. Это все интернатовский сарафан. Синтетическая ткань не дышит и царапает кожу. К тому же я не меняла его уже несколько дней, как и белье, кстати. В комоде лежит новое, моего размера, но я не хочу ничего брать от него.
Иду в ванную, стираю белье в раковине, а потом сушу феном. Жаль, с сарафаном так не получится. Его я тоже стираю руками, но сохнуть ему долго.
Когда заканчиваю, за окном уже темно. Бегом добираюсь до кровати и прячусь под одеялом. Дрожу. Но не от холода, а от осознания, что Раиль в любой момент может вернуться.
Он хочет, чтобы я пела его друзьям. Размечтался! Отлично он придумал: ночью он развлекается со мной, а днем я развлекаю его гостей. Прямо безотходное производство какое-то. Да я рта не раскрою!
На этой мысли засыпаю. Измученное сознание просто отключается от жуткой действительности.
Просыпаюсь, как от толчка. Сразу резко сажусь, оглядываюсь. Никого. Если так дальше пойдет, стану параноиком.
За окном светло. Я проспала всю ночь, никто не приходил, аж не верится. Но на этом хорошие новости заканчиваются.