– Да?! – тот удивленно осмотрелся. – Ну не судьба, Рада. И не проси больше. Не проси, – он поправил одежду. – Она у меня такая страстная. Принесите еще стейк. Аппетит разгулялся.
– Без проблем, – отозвался официант. – Вам? – обратился ко мне.
– Ничего. Мне будет достаточно заказанного, – ответила я, открывая папку и перелистывая бумаги.
– Я уже проставил даты, осталось только подписать, – сообщил мне Немиров деловым тоном, словно минуту назад и не было неудобного разговора. – Поужинаем и подпишем.
– Поужинаем и подпишем, – повторила я, закрывая папку и откладывая ее на край.
– Так почему ты решила проигнорировать меня? – спросил он.
– Вы не мой типаж, Давид Романович. И не хотела ставить деловые отношения под угрозу.
– М-м-м, – протянул он. – А вот ты определенно мой типаж.
– А как же юные блондинки? – я не удержалась, чтобы не съязвить.
– Так ты опять о себе, Рада.
– Так я сплошь разочарование. Юность покинула меня лет семь назад, а мой натуральный цвет волос – русый.
– Какая неприкрытая попытка разочаровать, – Немиров сокрушенно покачал головой.
– Я лишь сказала правду. И когда я не держу спину прямо, а так я делаю часто, если одна и меня никто не видит, на животе некрасивая складочка. Две. Поперек.
– Было бы страшнее, если вдоль. А у меня волосы на груди, – парировал он.
– Для мужчины это не криминально.
– Ваш сет с морепродуктами.
Я была готова расцеловать официанта!
– Спасибо, – поблагодарила я, переключая внимание с Немирова на других гадов. Морских.
– Устрицы повышают потенцию, – пояснил Давид Романович, пока я воспользовалась влажной салфеткой.
– Могу с вами поделиться.
– Сомневаешься в моих возможностях?
– Никаких сомнений. Я их не ем.
– Серьезно? Я думал, что все девушки предпочитают устриц.
– Возможно, они их предпочитают, потому что это модно и дорого.
– А что же любишь ты?
– Я люблю раки с пивом и печеную на костре картошку. А еще холодец с хреном и маленькую сушеную рыбку, от которой с утра просыпаешься азиатом. И черный хлеб с солью и горчичным маслом, – выдала я, не упомянув, что после подобных трапез приходится еще усерднее пахать в тренажерном зале. Это в двадцать можно было без последствий съесть ведро мороженного, запить газировкой и шлифануть все бутербродом с копченой колбасой. А сейчас подобное комбо вызовет вздутие и бессонную ночь.
Давид Романович завис.
Если бы я не засмотрелась на его холеное лицо, то обязательно сфотографировала.
– Почему ты не пытаешься понравиться мне? – спросил он, вызывая неконтролируемую улыбку, переходящую в смех. А вот чего мне стоило, чтобы он не перерос в хохот…
Хотелось ли мне ответить честно? Очень!
Сделала ли я это? Конечно, нет.
– Правила, Давид Романович.
– Да, ты не встречаешься с клиентами.
– Верно. Это непрофессионально.
– Ты же сейчас лжешь, – сказал он.
– Нет, – ответила я, взяв бокал с вином и делая глоток. Мне едва удалось проглотить под въедливым взглядом Немирова.
– И опять лжешь, – констатировал он. – Ты ешь, – он взглядом указал на блюдо.
– А вы могли бы так не смотреть на меня?
– Не могу. В том-то и проблема. Для меня вообще трудно все, что связано с тобой.
– Вам так редко отказывали? – спросила я, разделывая креветку и отправляя ее в рот.
– Не в этом дело.
– А в чем же?
– Это сложная тема, – сказал он серьезно.
Складывалось впечатление, что я сейчас говорила с другим человеком. Незнакомым мне. Не было нахальной ухмылки, кобелиного взгляда, но это продолжалось недолго, минуту или две.
