–Ты понимаешь, для чего он меня туда зовет?
–А я тебе только что про что рассказывал? Маринка, жена моя, по утрам бывает в двух состояниях: орущая и довольная. Знаешь почему? Потому что свое довольное состояние она называет «свежетрахнутая». Вот и я хочу видеть твою физиономию жутко довольной и мне уже глубоко плевать, араб ли, индеец или африканец в трусиках и бусиках. Ленка, дура, послушай меня, я все таки мужик с опытом: втюхался наш Аджмал. В тебя втюхался.
–Я забираю свою долю, – сказала Лена с каменным выражением на лице.
–Хрен тебе, – фирменная Веселовская дуля уперлась в фамильный курносый Веселовский носик, – Быстрее я у тебя последние трусы заберу, потому что с арабом твоим они тебе не сильно понадобятся. Иди, чемодан собирай и вперед, на зов любви. Тут тебе и приятно и выгодно. Все! Точка!
Самолет кампании выруливал на взлетную полосу. Стюард помог Лене пристегнуть ремень, поинтересовался с предпочтениями в еде и напитках и пожелал приятного полета. До Москвы лететь больше трех часов. Есть время подумать. И Лена закрыла глаза, пытаясь разобраться в том, что сказал брат, и в том, что думала, а главное, чувствовала, она сама.
Глубоко в душе Лена понимала, что брат прав. Вон он, сидит напротив, уткнулся в бумаги и не разговаривает. Обиделся. Сам нахамил – сам обиделся. Мужик!
Лена незаметно хмыкнула.
А чего, собственно говоря, хотела она?
Ответ был прост – ребенка. Видя противоречивый, но, в целом, счастливый брак Саши и Марины, наблюдая, как появились на свет и подрастают племянники, Лена сожалела только о том, что не может иметь ребенка. Два года назад, вопреки приговору, она, в тайне от всех, обратилась в репродуктивную клинику. Донора искали не долго. Дольше готовили Лену. Эмбрионы получились жизнеспособными, но ни один так и не прижился. Лену кололи убойными дозами препаратов, но после второй попытки ее собственный организм дал сбой и врач вынес вердикт: следующая пересадка возможна не раньше, чем через год. С такими показателями крови дорога не в роддом, а в онкоклинику.
Лена открыла глаза и посмотрела в иллюминатор, на бескрайние просторы лесов и рек, проплывавшие внизу. Все было словно заколдованным, замороженным и даже не верилось, что где то на этой планете есть места, где сейчас по настоящему тепло.
Она вновь вернулась мыслями к Аджмалу. Хотела ли она увидеться с ним? Несомненно. Но она не верила в возможность серьезных отношений, а становиться очередным трофеем ей не позволяло самолюбие. Хотя, может Саша дважды прав? Не важны средства, важен результат. Лену безумно тянуло к шейху. Это притяжение она ощутила еще там, на мостике, увидев его впервые. Когда он был рядом, Лена чувствовала себя полной дурой, но ничего не могла с этим поделать. Ей хотелось лишь встать к нему поближе, прикоснуться самой, ощутить прикосновение его рук, улыбнуться. Сумасшествие, какого с ней никогда не случалось, но такое томительно-сладкое. Только сейчас она поняла, что ее так страшило. Она боялась власти Аджмала над собой. Власти мужчины над женщиной. Лена не могла поверить, что и сама может иметь над Аджмалом такую же власть, как не могла поверить словам брата о возможных чувствах к ней со стороны шейха и безумно боялась своих чувств и того, что они могут с ней сделать.
***
Вечер в Москве выдался более чем напряженным. Сначала совещание в кабмине в присутствии нескольких министров и заместителей. Дело касалось государственных интересов. Лену оценивали и по взглядам было видно, что как серьезную, самостоятельную фигуру в этой шахматной партии ее никто не рассматривает. В глазах чиновников читалось: «Молодец Веселов! Ушлый, сука. Быстренько подсуетился и подложил под араба свою сестренку. С виду ничего интересного, но арабы на баб падки. И чем она его так зацепила?»
