И как-то уже общаться с Виктраном и его доверенными лицами не особо хочется. Никуда не денутся ни наши разговоры, ни весь остальной мир… А дети… Они быстро вырастут. И в какой-то момент им уже не будут нужны ни я, ни моя ласка.
Впрочем, вру, ласка, может, и будет нужна, но все уже будет совсем иначе…
– Такое красивое небо, – выдохнула Марика, – и по нему словно цветочки рассыпаны…
– Где ты видела такие цветочки, чтоб сияли искрами от костра? – фыркнули мальчишки.
– А легенда гласит, что самые красивые цветы распускаются в небе, – раздался голос Лагоды.
Когда она к нам подошла, я не заметила. Учительница, несмотря на позднее время и то, что ее рабочий день давно закончился, находилась до этого на почтительном расстоянии от нас, приглядывая за самыми младшими воспитанниками.
С учетом того, что она была со мной изначально и, вообще-то, имела благородную кровь, просто была бесприданницей, ей позволялось гораздо больше, чем остальным слугам, но она никогда не пересекала черту и старалась быть тише воды, ниже травы.
Пока Люси жила с нами, они сдружились, а теперь получалось, что у нее тут подруг и не осталось, ведь Люси сейчас в основном находилась при храме, отлучаясь оттуда лишь в очень редких случаях, как вот сегодня. Странно, что я только сейчас отметила этот факт. Лагода ведь и правда больше ни с кем не сблизилась, пусть и была довольно милым человеком.
По возрасту, что ли, больше никого подходящего не нашлось? Или вопрос был в статусе? С Каришей, служанкой из герцогства Дарремского и мамой Асруда, у нее общения тоже не особо вышло. Но, кажется, она со Светлой нашла общий язык.
Впрочем, время покажет. Свою историю Лагода так и не захотела поведать.
– На вершине горы Имаас – той, что упирается в небо, там, где по преданию рождена Священная Пара, распускаются цветы невиданной красоты… Они растут, тянутся к небу… – увидев, что все притихли и заинтересовались рассказом, Лагода продолжила: – И их невиданное множество! Есть всех цветов и оттенков, с острыми лепестками и с круглыми, на тонком высоком стебле и на коротком стебельке…
– Прям как мы, – тихо заметила Радия. – У всех свой цвет волос, свои черты лица…
– Часть цветов крепко держится за землю, часть из них навсегда растворяется в небе, а часть… слышит зов других цветов и устремляется к ним навстречу…
Я молчала, наблюдая за девушкой, которая села прямо на траву напротив детей. Хотела услышать продолжение.
Откуда ей известно про это? То, что мне в уста вложили боги ритуальные слова напутствия невесты перед бракосочетанием, и так понятно, а откуда про это знает Лагода? Стейзи ни черта об этом не знала. Сказывалось отсутствие должного воспитания?
Я так задумалась, что прослушала большую часть рассказа учительницы. Впрочем, потом смогу воспроизвести в памяти все, что она говорила, благодаря силе бога, текущей во мне.
– Странные какие-то цветы, – произнес Рудик, – словно люди, которые всю жизнь ищут того, кто станет им семьей.
– Души… Ведь цветы – это именно они, – мягко поправила Лагода. – Когда невеста обряжается перед походом в храм для свадебного ритуала, ее мать напутствует, рассказывая о цветке, растущем на горе Имаас, и спрашивает дочь: готов ли цветок покинуть отчий дом, готов ли цвести на радость миру?
– А что, если невеста скажет, что не готова?
– Значит, этому союзу не бывать. Священная Пара не одобрит, даже если невесту заставят прийти в храм…
