– Ну и пусть, – пожала плечами девочка, смотря вперед без каких-либо эмоций.
Такое ощущение, что выгорели они у неё все.
Я инстинктивно поежилась.
Непривычно, когда ребенок так смотрит. Как взрослый, давно потерявший надежду и любые иллюзии.
Даже в больнице дети и то старались верить в лучшее и могли улыбаться, радоваться мелочам, хотя все были на пороге смерти.
А Мариша…
– Так нельзя, – сказала я хриплым голосом.
– Почему? – посмотрела она на меня исподлобья. – Они издевались над нами столько времени… почему мы не можем им отомстить?
Я растерялась, не зная, что сказать.
Но затем уверенно начала объяснять:
– По закону так делать запрещено. Это называется расправа. Должен быть суд. Человек должен ответить перед законом за содеянное. Вы выступите как свидетели. Расскажете в подробностях, что они делали. И когда суд решит, что они виноваты, то к ним будет применено наказание, положенное по закону.
– У нас как-то мимо села проезжал лордик заезжий, – начал Цедрик, с презрением выделив слово «лордик». – Ришка, соседская девка, на выданье была. Первая красавица на деревне, с вот такенной косой. – Мальчик показал руками толщину косы девушки, растопырив пальцы и соединив их между собой. – Она гусей пасла, вышла на окраину. Лорд её прихватил и снасильничал. Еще и намучил. Всю ножом порезал, и лицо тоже. Её еле живой нашли на следующий день. Батька её Васильич поехал к барону нашему пожаловался. Лордик к нему в гости ехал. А тот Васильича приказал плетьми наградить за то, что он посмел на благородного наговаривать. Отца Ришки забили до смерти. Ришка померла в горячке, так в себя и не пришла.
– Вот и весь суд, – невесело хмыкнул один из близнецов.
– И с этими так же будет, – кивнул второй, самый молчаливый близнец. – Хозяин-то бывший из благородных был. Небось с бароном тутошным в друзьях. И подельники его тоже… Ножом их всех по горлу да закопать. А ты новая Хозяйка, тебя никто не тронет.
Мальчик посмотрел на меня, как заправский уголовник.
И я опять поежилась от его холодного и колючего взгляда.
Господи… они же дети совсем.
Внутри всё перевернулось от обиды за этих совсем еще маленьких, но таких уже взрослых детей.
В моём мире дети-подростки в «Тик-Токе» сидят да глупости всякие смотрят, ни о чем не думают, а эти уже предлагают людей убить, чтобы избавиться от свидетелей.
– Там всё в порядке, – избавил меня от ответа Тодор, появившийся из-за двери. – Усадьба тебя встречает. Покои приготовила чистые, и даже вода горячая в кранах есть.
– Отлично, – выдохнула я, – тогда идем?
– Прошу, – сказал Тодор, открывая дверь и пропуская меня первой вперед.
Когда я вошла в коридор, то застыла бы на пороге, если бы не ребятишки, которые топтались за моей спиной и невольно подтолкнули меня.
Этот этаж, мягко говоря, в корне отличался от первого и второго. Хоть на втором я еще и не была, но уже успела заметить, в каком плачевном состоянии он находится, когда шла мимо открытой двери.
Здесь же как будто кто-то вчера закончил косметический ремонт. Разве что свежей краской не пахло.
Светлые стены, светлый пол, идеально белый потолок. Светильники, развешанные по стенам.
И комнаты в разные стороны.
– Думаю, что те покои для Хозяйки, – сказал Тодор, указывая рукой на комнату с высокими двустворчатыми дверями в конце коридора. – Я заходил туда. Там есть гостиная для приема гостей и будуар. А еще ванная. И горяча вода есть, я решил немного похозяйничать и включить воду, чтобы наполнить ванну.
