Та постреляла глазами, да наклонилась ко мне ближе, явно желая поговорить без лишних ушей. И шёпотом ответила:
— Ты чего так громко говоришь о таком? Не принято у нас так спрашивать про дар, а вдруг кто нехороший узнает да воспользуется. Ты что, не местная?
Она прищурившись смотрела на меня, пришлось объясняться:
— Да я заболела сильно, пока ссылку ждала. Почти умерла, но всё же выжила. А с памятью проблемы начались, что-то помню, а что-то забыла напрочь. Так что буду тебе, Сара, благодарна, если подсказывать мне станешь, если я что не так говорю или делаю.
Моя попутчица продолжила также тихо рассказывать мне о своей семье, немного наклоняясь ко мне, видимо, чтобы было не слышно тем, кто сидел на соседних скамейках.
— О, ну надо же! Чего только в жизни не бывает. Ну, раз просишь, то слушай. Это у аристократов или в богатых семьях принято даром хвастаться. Там тебя и семья защитит, да и партию себе хорошую найти можно, если искра-то есть. А среди простого люда, как мы с тобой, нельзя о таком свободно говорить. Защитить нас некому, а если бы прознали в том банке, где мы ссуду брали, о даре нашем, то всё, конец бы нам пришёл.
Сара так серьёзно смотрела, что я сама прониклась её рассказом и также тихо спросила:
— А почему в банке? Там же приличные люди работают, не бедные, наверное.
Та ухмыльнулась, стрельнула глазами по сторонам, убеждаясь, что никому мы здесь неинтересны и никто нас не подслушивает, и ответила:
— Как же, держи карман шире с этими пройдохами. Да там самые бессовестные и работают. Хорошо, я сама пошла в управу города и честно рассказала как есть, да совета спросила. Вот мне также честно и ответили, на что я могу надеяться. В Гиблые Пределы со всей семьёй, сказали, отправят. Долг отрабатывать. Там у нас побольше шансов, чем у тех, кто даром моего сына пользоваться будет, пока он от изнеможения его однажды не потеряет. Да и меня жалеть не будут, выжмут всё до капли. А что там у меня, силы крохи. Вот Ред посильнее будет.
И она с гордостью посмотрела на старшего сына, а тот повернул голову к нам, да и сказал тихо:
— Мам, нам от тёти Рады бояться нечего, хорошая она, – он хитро прищурился и продолжил, – а ещё она такая же, как мы. Я же вижу. Горит у неё искра.
Сара удивлённо перевела взгляд на меня, взглядом спрашивая, верно ли сын говорит. А я почувствовала, что этой семье я могу доверять, всё в них выдавало честных людей, попавших в сложную ситуацию, но имеющих понятие о чести и достойной жизни.
И решила подтвердить слова Реда:
— Верно, Сара, всё так и есть. Но сама я забыла многое о даре, и о правилах, что об искре лучше не говорить лишний раз. Спасибо, что подсказала.
Та уже отошла от новости и улыбнулась ободряюще.
— Держись нас, Рада, мы будем подсказывать тебе, что знаем. Вот приедем завтра, распределят нас по местам, жаль, что тебя отдельно поселят, с одинокими. Слышала я, что семейный дом там лучше благоустроен. Ну, ничего, мы что-нибудь придумаем, не переживай.
И она похлопала меня успокаивающе по руке, выражая поддержку.
Так, за разговором, мы успели тронуться и проехать достаточно много. Я начала чувствовать дискомфорт, отсидев себе одно место, и решила сходить до бочки, налить воды. Ред отпросился у мамы со мной, собираясь налить воду в большую фляжку, что они взяли в вагон.
Оказывается, я поступила верно, уложив все свои вещи в товарный вагон, ведь там со слов той же Сары, был порядок, поддерживаемый стражами, что работали на этой железной дороге. Сара и сама все ценные вещи, что смогла уберечь, взяла и отправила тем же поездом.
