Кот аккуратно выглянул из засады. Сверкнул зелёными глазами, вздохнул, а потом выдал:
— Потому что я не могу объяснить, как так вышло с перемещением, а раз так, то наверняка ты захочешь меня исследовать.
Сказал и вздрогнул.
Бедняга, он теперь любого интереса к своей персоне будет бояться, но что поделать.
— В любом случае мы будем тебя изучать, но исключительно на добровольной основе безо всяких клеток и жестоких экспериментов. Думаю, ты и сам понимаешь, что лучше знать, какими именно способностями ты обладаешь и как их использовать на благо себе.
Кот молчал. Зика, как ни странно, тоже.
Я вернулась к супу: помешала его, попробовала на вкус, проверила, сварился ли картофель.
— Ладно, день был тяжёлым, все устали, поэтому пора спать, — постановила я, снимая с печки кастрюлю.
— А как же с-суп? — зашипела Зика.
Кот, судя по сверкнувшим глазам, был с ней солидарен. И только шустрик с Жориком просто расслабились и продолжили плескаться.
— Он горячий, а я спать хочу. — Как назло, стоило это произнести, как глаза сами собой стали закрываться.
—Так ты налей и иди, — предложил Барс, алчно облизываясь, словно его до этого не кормили.
По идее логично, но куда в них столько влезает? Ладно, что-то я совсем расклеилась, плохо соображать стала. Последние силы потратила на успокоение кота. Поэтому, налив в миски суп, я отправилась на второй этаж, где меня ждала мягкая постель.
М-м, подушка… одеяло… красота!
А уж сны какие дивные снятся…
Утро на дворе, роса на траве, птички заливаются – встречают солнышко. В окна врывается свежий ветерок, колышет занавески, зовёт прогуляться. Зика с Барсом вчерашний суп доедают, Шустрик харчит пойманного сверчка, Жорик тоже кого-то заманил в свои ловушки. Я, зажевав ватрушку, иду к деннику. В руке у меня парочка огурцов. Подхожу к клетке, смотрю на зверя, а он, в отличие от реальности, не избегает прямого взгляда, напротив, смотрит пристально. Прямо в душу заглядывает. И сам свою открывает.
И видится в ней не зверь шипастый, а мужчина. Высокий, статный, белокурый. Глаза сияют, сам он улыбается, да так радостно, аж сердце ёкает. Руки тянет, мол, выпусти меня, я не причиню тебе зла.
И я, завороженная его внутренней сутью (точнее своими девичьими фантазиями, ведь это сон, и я какой-то частью мозга это даже осознаю), снимаю заклятие с клетки. Тут же расходятся прутья, делая одну из сторон открытой, мужчина шагает ко мне, краем глаза замечаю, как за его спиной, опаздывая на миллисекунды, движется его шипастая спина и хвост. Нет, он вроде как человек, а на периферии зрения отражается его внешний облик.
Временный.
— Кто ты? — спрашиваю его, но изо рта не вырывается ни звука.
Только губы шевелятся. Раскрываются навстречу его губам…
— Тинька, ну-ка марш домой! — откуда-то издалека раздаётся голос моей сестры Вильсы.
Любит она мной командовать, зараза.
— Нельзя целоваться с кем попало! — вторит ей бас дяди Ортоса куда громче.
— Да отстаньте вы от девочки, пусть поспит уже! — Кто-кто, а тётя Наташа всегда за меня.
Драх, эта голоса так не вовремя! Смотрю я на мужчину, а он снова зверем стал. И вокруг почему-то темно, а я в своей комнате, а не в деннике, лежу на кровати. И тяжело мне так лежать почему-то, грудь сдавливает и жарко, словно печку по-зимнему натопили.
А перед глазами сияющий в сумраке взгляд. Зверя. Не человека, как мне только что привиделось. И это, бляха муха, происходит наяву!
